Он тяжело вздохнул.
— Я все время прокручиваю в голове картину трагедии. Уверен, преступник прекрасно видел цель и стрелял целенаправленно. Я стоял вот здесь. — Он показал на место неподалеку от ступенек. — Вы сами видите, что я был более удобной мишенью, чем Тэйша. Если предположить, что кто-то стрелял наугад, то было бы гораздо удобней выстрелить в меня.
Уинслоу наклонился и поднял с земли заколку для волос с розовой бабочкой.
— Я где-то читал, лейтенант, что «храбрость усиливается тогда, когда появляется чувство вины и ярость».
Уинслоу очень тяжело воспринимал эту трагедию, и мне было жаль его. Он хороший человек и даже сейчас пытается хоть как-то успокоить меня.
— Этот негодяй разрушил всю нашу работу, но мы все равно не прекратим репетиции. В этой церкви мы отслужим панихиду по убиенной Тэйше.
— А мы как раз собирались навестить ее родных и выразить свое соболезнование, — сообщила я.
— Они живут вон в том доме, строение номер пять. — Он кивнул на ряд домов. — Думаю, там вы получите самый теплый прием, тем более что вы имеете к этому событию самое непосредственное отношение.
Я удивленно посмотрела на него.
— Извините, не поняла.
— Неужели вы не знаете, лейтенант, что дядя Тэйши Кэтчингс был полицейским?
Глава 10
Я зашла к матери Тэйши, выразила ей сочувствие, а потом отправилась в полицейский участок. Это дело ужасно тяготило меня и навевало дурные мысли.
— Вас ищет Мерсер, — с порога известила меня наша секретарша Карен, когда я вошла в офис. — Он вне себя от злости. Впрочем, он часто пребывает в таком состоянии.
Я представила крупные желваки на его щеках, что всегда свидетельствовало о дурном расположении духа. Тем более сейчас, когда Мерсер уже наверняка прочитал заголовки утренних газет. В управлении живо обсуждали новость, что близкий родственник погибшей возле церкви девочки был полицейским. На моем письменном столе скопилось множество других важных сообщений. Среди бумаг я сразу же обратила внимание на имя «Клэр». Судя по всему, вскрытие Тэйши Кэтчингс завершилось, и мне хотелось иметь на руках хоть какую-то информацию, прежде чем предстать перед разъяренным Мерсером. Не долго думая я набрала номер ее телефона.
Клэр Уошберн — самый умный, талантливый и аккуратный медицинский эксперт в нашей полиции и к тому же моя близкая подруга. Все, кто так или иначе связан с нашими правоохранительными органами, прекрасно знают об этом. Как, впрочем, и о том, что именно она руководит делами в отделе судебно-медицинской экспертизы, в то время как ее непосредственный начальник и главный судебно-медицинский эксперт Ригетти, назначенный на эту должность по протекции нашего мэра, только тем и занимается, что разъезжает по всей стране, выступает на всех конференциях по судебной медицине и обеспечивает политическую рекламу своему шефу. Поэтому, если кому-то нужно получить судебно-медицинскую экспертизу, все обращаются к Клэр, а не к начальнику отдела.
А для меня общение с этой удивительной женщиной давало дополнительные преимущества. С ней можно было откровенно обсудить самые трудные проблемы, вдоволь посмеяться и просто излить свою душу. Именно поэтому я позвонила прежде всего ей, а не кому-либо другому.
— Куда ты пропала? — вместо приветствия спросила она звонким голосом, напоминающим звучание начищенной до блеска меди.
— Обычная рутина, — ответила я. — Улики, отчеты, судебные дела, преступления, проблемы с городским начальством...
— Как и у меня, — сказала Клэр и засмеялась. — Я знала, что ты позвонишь рано или поздно. Мои информаторы уже доложили, что у тебя сейчас нелегкие времена, какое-то чертовски сложное дело.