Вася не упал, он упёрся задницей в стол и помотал кудлатой головой, приходя в себя. Провёл ладонью по лицу, с удивлением разглядывая на пальцах кровь. Всё-таки весовая категория у Храбскова не та, чтобы вот так запросто отправлять в нокаут таких амбалов. А тот выпрямился, покачнулся, но всё же удержался на ногах.

— Ну всё, сука, п…ц тебе!

В его руке каким-то непонятным образом материализовался нож, только что лежавший на столе рядом с огрызком полукопчёной колбасы, а в следующее мгновение блеснувшее в свете тусклой лампы лезвие должно было войти Анатольичу в печень… Должно было, но не вошло — моя реакция оказалась быстрее. Я не отталкивал тренера с траектории движения руки отморозка, я просто изменил эту самую траекторию посредством удара ребром ладони по предплечью, в самый последний миг, когда лезвие уже коснулось куртки.

Вася всё же удержал нож в стиснутых пальцах, хотя и ощерился от боли. И тут же под истошный бабий вой: «Убиваю-ю-ю-т!» я заехал носком ботинка ему по голени.

— Бляяяя…

Вот теперь нож на полу. Понимаю, больно, но не фиг с тесаком кидаться на людей. А Лида продолжала вопить на одной высокой ноте, и ей вторили дети из-за занавески, заливаясь протяжным плачем: «И-и-и…»

— Вот сука, куртку порезал!

Ого, не ожидал от Анатольича таких крепких выражений! Да ещё при женщине… Хотя на его месте я бы, пожалуй, выразился и покрепче. Эту куртку он, помнится, пару лет назад в Москве покупал, она была всё ещё как новая. Но лучше уж куртку, чем кожу.

Между тем события разворачивались со стремительной быстротой. Двое подельников «обезьяны» оказались не робкого десятка, причём оба кинулись на меня. Но на пути одного из них оказался Валерий Анатольич и, на этот раз не уступая габаритами сопернику, серией коротких ударов отправил того на дощатый пол.

Это я увидел краем глаза, сам будучи занят разборками с третьим головорезом. Тот решил применить против меня в качестве метательного оружия пустую бутылку из-под водки. Но я уже словно бы по наитию успел подхватить табурет и принял на его сидушку летевшую в мою голову бутылку. Стекло оказалось крепким, либо бросок слабоват, в общем, не разбилась стеклотара. А вот от моего ответного броска табуретом ему пришлось закрываться руками. Больно, понимаю и даже где-то немного сочувствую, однако распускать сопли в данной ситуации недосуг, нужно заканчивать дело. Я и закончил, той же самой табуреткой отлупив бедолагу так, что он, скукожившись на полу, завыл, прося снисхождения. На своём, маргинальном языке:

— Бля, парень, бля, не убивай, в натуре, у меня самого пацан растёт, сиротой в натуре оставишь…

Застыв над ним с занесённой в руках табуреткой, к удивлению, достаточно крепкой, чтобы всё ещё оставаться целой, я медленно выдохнул:

— Пшёл отсюда, мразь!

Тот дважды не заставил себя просить, шустро этак, по-собачьи, на четвереньках двигаясь к выходу. А в следующее мгновение раздался оглушительный настоящий рёв, и в меня въехал локомотив… То есть по ощущениям локомотив, а в действительности это был Вася, который, немного очухавшись, решил отомстить своему обидчику, изобразив из себя регбиста. Когда тебя сносит такая туша, да ещё пытается после этого придушить своими крепкими, татуированными пальцами — удовольствие, скажу вам, небольшое. Тем более что хватке его пальцев мог бы позавидовать иной бульдог, а то и стаффтерьер.

Сразу же в памяти всплыл Вольдемар, который тоже хотел отправить меня на тот свет похожим способом. В тот раз мне на помощь пришёл сотрудник госбезопасности, сейчас же… Сейчас выручила Елена Андреевна. Она оказалась расторопнее Анатольича, опустив на голову Василия тот самый табурет, которым я колошматил его подельника. Вася сразу обмяк, а я не без труда сдвинул с себя этот центре обмякшей плоти и (кажется, гортань не повреждена) поблагодарил мою спасительницу:

— Спасибо, Елена Андреевна, если бы не вы…

— Да не за что, — кивнула она. — Лида, заткнись, пожалуйста, воешь как сирена, а то сейчас соседи милицию вызовут. Хотя… Был у тебя шанс, но ты им не воспользовалась.

Один из душегубов, которого я отпустил, уже успел сделать ноги. Оставшихся двоих мы надёжно спеленали, после чего Анатольич отправился искать телефон-автомат. Я подумал, что найти в этом захолустье таксофон — задача не из лёгких, однако Храбсков вернулся уже минут через пятнадцать.

— Автомат не нашёл, зато через два дома у соседей стоит телефон, с него и вызвал.

В ожидании самого тренера, а затем и милиции Елена Андреевна проводила с Лидой воспитательную беседу. Но та, судя по её остекленевшему взгляду, казалось, отключилась от всего вокруг происходящего. В состояние транса она впала моментально после того, как старший администратор велела ей заткнуться, и теперь, казалось, ничто не может вернуть её в реальный мир. И в этот момент вдруг из своей спаленки показался мальчонка, не без труда удерживающий в руках … мой диктофон. Я тут же кинулся к нему на помощь, не дай бог уронит.