Галлахер увидел, что в зал входит Марлин, а за ним Мейснер.
— Ладно. Спасибо за помощь!
— Вы уже видели снимки? — спросил Марлин, сразу направляясь к мониторам.
— Да.
— Означает ли это, что тот, кто все затеял, действует заодно с президентом?
— Почему?
— Все слишком очевидно, мать его — как будто они хотят, чтобы его узнали.
— А может, кто-то с нами играет.
— Я думал, аватары, изображающие действующего президента, вне закона.
— Так и есть.
— Что мы можем сделать?
— Как только установили его личность, на место отправили роботов-чистильщиков, которые стерли данные. К тому же лицо президента было видно всего две секунды.
— Всего?
— Всего.
— Но он махал гораздо дольше.
— Знаю. Единственный аватар, который закодирован таким образом, чтобы чистильщики его не стерли…
— Это сам президент, — ответил Мейснер. — Надо лишь убедиться, что в физическом смысле он не пострадал.
Галлахер кивнул и заговорил с одним из своих подчиненных:
— Сходите к президенту, проверьте, как он там. — Он повернулся к другому: — Увеличьте запись. Просмотрите ее покадрово. Найдите все, что нельзя заметить невооруженным глазом. Пусть вам кто-нибудь поможет; лишняя пара глаз не помешает. Вы, скажем, изучаете одну половину кадра, а ваш напарник — другую. Дело государственной важности! Пока работаете, пусть кто-нибудь еще осмотрит все дороги, которые уводят с места происшествия. Возможно, АНБ уже напало на след, но лишняя проверка не помешает. Ищите двух Авраамов Линкольнов.
— Уже все осмотрели, — последовал быстрый ответ. — Ничего не обнаружено. И камеры-шпионы в «Изумрудном городе» тоже ничего не дали. Огромный жирный ноль. И все, что у нас есть на Монро, — что она вошла в тот отель. Одна.