По большинству вопросов эти партии придерживались весьма правых позиций по вопросам внутренней политики (впрочем, по вопросам бесплатности медицины и высшего образования большинство из них занимало левые позиции). В то же время в международных делах эти партии часто занимали антиимпериалистическую позицию. Многие из них поддерживали Палестину в арабо-израильском конфликте, стояли на позициях неприсоединения в годы Холодной войны.

В восьмидесятые-девяностые годы эти партии потеснили группы «новых правых», а затем и другие идейные течения проамериканских правых. Им был свойственен белый расизм (как известно, это — английское изобретение), дикое для традиционалистов и фашистов представление о единстве всех «белых» европейских народов, либертарианские представления об экономике, воинствующий антикоммунизм, антифеминизм и возведённая в культ мизогиния.

Впоследствии идеология этих групп будет воздействовать уже на своих прародителей — американках правых. Затем снова начнётся обратный процесс.

Брейвик стал результатом долгого процесса постепенной американизации некоторой части европейских правых.

В том числе эта американизация проявилась и в появлении в программах многих европейских правых партий пунктов о либерализации оружейного законодательства.

Сильнее всего американизация правых проявлялась в Британии, Германии и Скандинавии. Именно там в последние два десятилетия и распространился ультраправый терроризм нового типа: террорист-одиночка или небольшая группа людей, тщательно планирующих большое и резонансное политическое преступление.

К несчастью, все эти тенденции затронули и значительную часть русских правых, — особенно молодых.

В настоящее время многие из них просто не понимают, каким еще способом они могут достичь того, что о них услышат парламентские силы, кроме акта совершенной беззаконности, чем является теракт.

Из этого как раз и выходит тот самый парадокс России: молодежь становится правой по всем фронтам, потому что они поддерживают тезисы тех, кто принимает республиканскую партию, то есть, старых рейгановцев. Этот парадокс мне лично напоминает ситуацию, которая возникла после Иранской Революции, где наиболее левореволюционным поколением было поколение стариков, а исламистко-консервативным — поколение юных людей.

Кроме того, если посмотреть на то, о чём дискутируют либертарианцы, то можно увидеть такую вещь — очень часто они знают о Конституции США только вторую поправку, потому что для них ношение оружия — это показатель их статусности, а также то, что если на них нападут, (а особенно, если это сделает государство, в частности полиция), они могли бы спокойно застрелить нападающего. Или же сами напасть на неугодных им людей и уничтожить конкурента.

Если взять теорию созависимости, то российские либертарианцы приняли полностью контрзависимую идею, на которой и основывается индивидуалистическая практика ношения оружия (см. в главе первой), они воспринимают оружие как необходимый элемент самообороны, который должен быть доступен изначально, с момента рождения и до смерти. Либертарианцы редко вспоминают идею народного ополчения (это связано с тем, что движение ополчения в целом не особенно популярно в России из-за огромного флера радикального терроризма, который его окружает). Они часто рассматривают оружие как свою частную собственность, которая им обеспечит право на жизнь, свободу и сопротивление угнетению.

Т.е. можно с уверенностью говорить, что ЛПР трактует 2 поправку только в индивидуалистском подходе. Идею вооруженного ополчения они не принимают, а скорее, выступают за связку избранный шериф-частная военизированная организация. Для них усложнение доступа к оружию — это катастрофа (можно вспомнить тезисы некоторых либертарианцев, которые сокрушаются тому, что оборот оружия в России сократился «на 20 процентов» и то, что им оружие необходимо только для самозащиты).

В принципе, всё это совершенно не удивительно хотя бы в виду периферийного и даже полуколониального положения современной России.

Современная Россия в экономическом, политическом и культурном отношении почти полностью зависит от Запада. Несмотря на все яростные крики о независимости и суверенитете со стороны государственных чиновников и правительственных пропагандистов, в реальности Российская Федерация давно уже находится в состоянии тяжёлой экономической зависимости от транснациональных корпораций. Современная российская массовая (да и не только массовая) культура — в значительной и даже превалирующей части состоит из переделок западных произведений.

Наши политики (как правительственные, так и оппозиционные) точно так же не стремятся к продвижению оригинальной повестки, но всячески стараются либо прямо угодить Западу, либо хотя бы стараться следовать в русле последних западных трендов.

Тем более не являются здесь исключением либертарианцы. Либертарианские политики и активисты в России — это прямая клиентура Запада, а потому ожидать от этих людей иного отношения к своим патронам не приходится. Нашим либертарианцам не интересна их собственная страна. Все их мысли целиком устремлены на Запад. Их проблемы — проблемы Первого мира.

Существует ли альтернативная точка зрения? Коллективистский подход, а именно создание вооруженного ополчения, поддерживают многие левые организации, как, например РРП (которые руководствуются идеями ополчения).

Почти все несистемные левые организации в России, такие как РРП, Левый Блок, Левый Фронт, ОКП, РКРП и другие руководствуются идеями права на восстание и постулируют в своих программах необходимость всеобщего вооружения.

Левые организации в России часто вдохновляются идеями права на восстание, многие это связывают с идеями о классовой борьбе или идеями анархистских ополчений.

Если посмотреть на психологический портрет левого активиста в России, то он часто относится ко второй поправке исходя из тех традиций, к которым он себя относит. После начала Сирийской войны возросла популярность курдских женских ополчений и, наблюдая за этим явлением, левые часто вносят идеи о том, что вооруженное ополчение необходимо для того, чтобы сопротивляться угнетению и защите себя. Вторую поправку они часто затрагивают образно, — в том смысле, что она помогает гражданам США создавать объединения по защите себя. Однако же идеалом они часто видят либо анархистский вариант избираемых ополчений, либо тактику городской герильи и обычной герильи, которую обосновывали РАФ и кубинские революционеры.