— Стрелять придется с левой руки.
— Да ты не пытайся целиком высунуться, шмальни несколько раз из-за угла, чтобы к земле прижать, да брось к ним эргэшку!
— Понял.
Мой «второй номер» двинулся вдоль стены дома — а я, закончив заряжать пустые каморы барабана, крикнул ополченцам:
— Как только бомба взорвется, все уходим назад! И как можно быстрее!!!
Придуманный мной простой и очевидный план мог бы иметь свои шансы на успех — но реальность, как всегда, внесла свои коррективы…
В сторону поленниц и к простой деревянной ограде, за которой залегли ополченцы, полетели зажженные динамитные шашки! Все же не долетев пару метров до наших, они начали подрываться, громко бахая при каждом взрыве — и заставив прижаться к земле солдат… Инстинктивно залег и я — а буквально пару секунд спустя за спиной раздался отчаянный возглас Жоржа:
— Турки!!!
И следом частые выстрелы нагана…
Обошли нас аскеры вокруг дома. Твою же ж…
— Аллагу Акбар!!!
Все, по ходу османы пошли в рукопашную.
— Аллагу Акбар!!!
Где-то впереди, причем уже довольно близко, раздался привычный боевой клич мусульман — и Дживан, держа в правой руке трофейный Смит-Вессон, ринулся вперед, сцепив зубы от боли и злости, да глухо зарычав. Короткое отступление сквозь дворы Верхнего Сарыкамыша очень напомнили поседевшему юноше уличные бои за родной Адан… Так что ни рана в левую руку, ни подавляющее численное превосходство наступающего врага, не остудили боевой пыл дашнака. Скорее наоборот, прибавили ему ярости…
А всего на мгновение растерявшийся прапорщик Марочко, все-таки сумевший отвести поредевшее отделение благодаря прикрытию пулемета (жаль, что очереди его оборвались так быстро — запоздалый приказ и поспешное отступление стоили жизни трем ополченцам), решительно повел людей за собой, вслед Тадевосяну.
— За Веру, Царя и Отечество!
По-прежнему сжимая в руках привычную, родную и так хорошо знакомую трехлинейку, Павел Иванович провел ополченцев проулком между домами, когда впереди уже раздался грохот пальбы из Смит-Вессона. Мощное, убойное оружие в руках опытного стрелка посылает пули кучно и точно — а на близкой дистанции и вовсе не оставляет врагу шанса уцелеть! Подводит только скорострельность — приходится перед каждым выстрелом взводить курок, что было особенно неудобно Дживану с его раненой левой рукой…
Первую пулю он успел отправить в спину одного из турков, спешно обходящих, а скорее даже обегающих массивный деревянный дом, за углом которого раздаются частые выстрелы наганов и винтовок, да крики сошедшихся в ближнем бою солдат… Вторую — в грудь развернувшегося к нему турецкого офицера, так же сжимающего в руках американский револьвер! Третья пуля ушла в живот уже успевшего выстрелить в ответ османа… Турки разрядили маузеровские винтовки по смелому дашнаку практически залпом, в одно мгновение оборвав тому жизнь — дергающееся от сильных толчков тело Тадевосяна бросило на землю, но боли он не успел почувствовать. Только перед внутренним взором юноши вдруг предстали отец со старшим братом и сестры с мамой — они улыбались, звали Дживана к себе, манили руками… А тот, чувствуя необычайную легкость во всем теле, словно бы взлетел навстречу им, удивляясь лишь все более яркому свету, бьющему в глаза…
Он уже не мог увидеть, что отвлекшиеся на схватку с ним турки пропустили появление оставшегося отделения, молча, яростно бросившегося в штыки.
Павел Иванович, лишь последние несколько месяцев учившийся владению шашкой и стрельбе из револьвера, даже в ближнем бою предпочел действовать хорошо знакомой, отлично изученной им трехлинейкой. Подскочив к не успевшему среагировать противнику, он коротким, расчетливым движением всадил граненый штык тому в пузо — и тут же выдернул, не дав оружию уйти глубоко во вражескую плоть и застрять в ней… Второй осман направил было свой маузер в сторону прапорщика. Но последний так же умело отклонил в сторону германский ножевой штык ударом ствола мосинки по стволу вражеского винтаря — и отправил турка к праотцам очередным коротким уколом. Шаг вперед — выстрел! Марочко даже не потребовалось вскидывать трехлинейку — с двух шагов не промахнулся, выстрелив от пояса… А парировав ложем винтовки атаку очередного противника, налетевшего на офицера, твердо нацелив штык-нож тому в живот, Павел Иванович от души треснул врагу прикладом в челюсть на противоходе, сбив османа с ног!