– Что с вами? – спрашиваю я, наклоняясь к Милле, пока Сюннёве говорит по телефону на кухне. Между делом она высовывает голову в дверной проем, словно чтобы убедиться – мы не сбежали.

Милла кладет руки на колени, делает глубокий вдох и поворачивается ко мне.

– Извините. Я возьму себя в руки.

– Возьмете себя в руки? Я не понимаю, что…

– Это мой муж звонил. Он только хотел удостовериться, что Милла и правда пришла. Я рассказала ему, что Милла сидит у нас в гостиной и пьет чай. Боже мой, – восклицает Сюннёве и выставляет телефон перед собой, словно трофей. – В это просто невозможно поверить.

Милла с силой моргает несколько раз и выдавливает кривую улыбку, поворачиваясь к Сюннёве.

– Надеюсь, вы передали ему привет от нас.

– Вы тоже думаете, что девочки в Испании? – спрашиваю я, когда Суннёве опускается в кресло.

Та энергично кивает и улыбается.

– Она позвонит, когда будет готова вернуться. Я знаю это. Она ведь уже делала так однажды. Тогда она испугалась и в слезах позвонила домой маме с папой, попросила забрать ее. – И вновь эта улыбка, наводящая меня на мысль о маске, которую надевают, чтобы скрыть то, что бушует прямо под кожей. – Тогда мы были нужны ей. Просто ей нужно время, и она позвонит. У нас с Йенсом всегда включены мобильные, круглосуточно. В конце концов она позвонит, вот увидите.

– Вы, вероятно, общались с бывшим консультантом Миллы, Робертом Риверхольтом, после исчезновения Сив, – начинаю я, когда вижу, что разговор заходит в тупик.

Сюннёве добавляет воды в чашку, шесть раз нажимает на диспенсер для сахара и помешивает чай.

– Он заходил. Приятный человек. Но с тех пор я ничего о нем не слышала.

– Роберт погиб, – говорит Милла. Она меняет позу, выпрямляется и тянется за чашкой, которая стоит на столе нетронутой. Я вижу, что ее пальцы и ногти белеют, так сильно она сжимает чашку.

– Ну и ну, – Сюннёве хватается за свою чашку, но отодвигает ее от себя и морщит нос. – Но я должна была догадаться, что с ним что-то случилось, когда тот полицейский позвонил мне в дверь.

– Полицейский? – спрашиваю я с любопытством.

– Мы тогда только вернулись из Болгарии. Отпуск был оплачен заранее, до исчезновения девочек, так что мы просто не могли… Но у нас с собой были мобильные, – добавляет она, словно это должно оправдать то, что они уехали отдыхать, пока их дочь числится пропавшей. – Как бы то ни было, – продолжает она, – полицейский оказался у нашего порога, он сказал, что знает, о нашем разговоре с Робертом после пропажи девочек, и хотел выяснить, о чем именно мы говорили.

– Вы помните, как его звали?

– Нет. Увы.

– А вы? – Я оборачиваюсь к Милле. – Вы знаете, кто этот полицейский?