– Боже, – говорит Гуннар и открывает дверь. Он рукой проводит по коротко остриженным волосам, и мы оба выходим из машины и движемся к лестнице в церковь. Дойдя до места, останавливаемся перед Ульфом и Дорис. Гуннар здоровается с ними, затем извиняется и идет к священнику.

– Торкильд Аске. – Ульф выпускает сигаретный дым прямо мне в лицо, смотря на меня со смесью разочарования и презрения, словно он только что поймал меня за неприемлемым обращением с уточкой для ванны. – Ты думал, я об этом не узнаю?

– Нет, я так не думал, – отвечаю я, кивая Дорис и выдавливая улыбку.

– Что случилось? – Дорис с теплотой пожимает мне руку.

– Мы еще не знаем.

– Ты поразительно хорошо выглядишь, – язвит Ульф. – Значит, лекарства, которые я тебе прописал, работают.

– Да. Так же эффективно, как никотиновый пластырь.

– Что? – Ульф выбрасывает сигарету. – Я же не курю, правда?

Я качаю головой.

– Ты поедешь с нами домой после похорон? – спрашивает Дорис, пока Ульф достает новую сигарету из пачки и зажигает ее. Он щурится на меня сквозь сигаретный дым, коршун, кружащий над добычей.

– Извини, Дорис, – говорю я и делаю шаг назад, в то же время Ульф вырывает тлеющую сигарету изо рта и резко приближается ко мне.

– Слушай сюда, ты…

– Ульф, Ульф, – шепчет Дорис и кладет ладонь на его руку.

Ульф делает глубокую затяжку, смотрит на сигарету, выругивается и выбрасывает ее.

– Потом разберемся, Торкильд. – Он убирает зажигалку в карман пиджака, затем оборачивается и марширует в церковь.

– Как вы узнали? – спрашиваю я после ухода Ульфа.

– Позвонил Гуннар Уре, – отвечает Дорис. – Он не хотел ничего говорить, но Ульф все понял. Они оба беспокоятся о тебе, Торкильд.

– Я пока не могу уехать, – говорю я, блуждающим взглядом смотря на входящих в церковь людей. – Мы еще не закончили с делом.

– Вы тут поженились? – Дорис смотрит на меня. – Вы с Анн Мари?

– Нет. Ее мать похоронена на этом кладбище. Она умерла, когда Анн Мари была молодой. Рак.