— Вы просто уставший человек, Константин Петрович, — пожалел Зотова сторож. — Вам, думаю, не хватает стойкости.

— Увольте от стойкости, — резко сказал Зотов. — Сухую палку всегда ломит, а живую ветку только гнет. Для начала надо выжить. Я убедился, что это сложнее, чем стойко бороться за что-нибудь абстрактное. За мир во всем мире, например. Или за построение коммунизма в следующей пятилетке.

— Хочу вам заметить… — вспыхнул Сергей Иванович.

Но ничего заметить он не успел, потому что к сторожке лихо подкатили два черных «кадиллака». Из переднего выбрался здоровенный детина в чесучовом костюмчике, распахнул дверь сторожки и пробасил:

— Привет, дядя Сережа! Все своему Карлу Марксу молишься? Ну, молись, молись, это не вредно. А между делом поставь мою тачку в боксик, помой, пропылесось, поодеколонь. Ха-ха! Через неделю заберу. Вот, возьми — побалуй внуков.

Он бросил на стол ключи от машины и мятую пятидолларовую бумажку. И уже уходя, заметил за дверью, на диванчике, согбенного Зотова. Детина мгновенно собрался, потом оглядел чашки на столе, недоеденный бутерброд, ухмыльнулся и подмигнул Зотову:

— Не совращай дядю Сережу, земляк! Ему еще работать сегодня, прорываться в светлое завтра…

Он сел в машину, «кадиллак» выбросил из-под колес ошметки грязи и умчался. Брошенный перед воротами лимузин слепил глаза золотистыми стеклами.

— Сосед, — вздохнул Сергей Иванович. — Мама его в приемной фабрики-прачечной работала. Скромная женщина, тихая… Ко мне за макулатурой ходила — я газет много выписывал. Золотое было время, Константин Петрович! Помните?

А макулатуру она на книги меняла. Дюма там, этот самый… Коллинз, еще кто-то. Мальчик тоже был хороший — тихий, милый, вежливый… Сейчас служит в охране у крупного промышленника.

— Да-а, — протянул Зотов. — Напрасно мамочка старалась. Ладно, Сергей Иванович, нажмите кнопочку, пожалуйста. Заберу машину.

— А вы на нем поезжайте, — показал на «кадиллак» сторож. Вижу — еле ковыляете. Ваш бокс двадцать восьмой, если память не изменяет. Рядом с мойкой. Бросьте машину там, скоро мыть отправлюсь. И вообще, Константин Петрович, поступайте к нам, а? Тут сменщик увольняется. Нашел работу по специальности.

— Вот и я хочу по специальности, — сказал Зотов. — А потом… Мы же через неделю передеремся, выясняя, кто виноват в нынешнем положении, да что делать, да как вывести страну из пропасти. Были говорунами — говорунами и остались. Уж извините за прямоту.

— Как хотите, — сухо сказал сторож.

В отечественном «кадиллаке» Зотов не ездил давно. Мощный мотор чутко слушался прикосновения к педали, а кожаное кресло надежно охватывало тело. В такой тачке, подумал Зотов, хорошо бы выпрямиться на скоростной автостраде, да и махнуть… В Ригу, например. В седьмом, кажется, классе Зотов в Ригу ездил, на экскурсию. Давно это было. В прошлом веке.

Захлопывая за собой дверцу «кадиллака», Зотов обнаружил под ручкой крохотное бурое пятнышко. Крови он навидался достаточно, и свежей, и засохшей — как эта, на дверце роскошного лимузина. Он брезгливо вытер руку о штаны и быстро пошел к своему боксу. И потом уже, подъезжая к супермаркету на Кустанайской улице, все тер ладонь.

Охранник в воротах стоял знакомый. Он молча кивнул Зотову на служебный вход. Попав в склад, Зотов сразу наткнулся на Арифа. Бывший студент-иранист, военный переводчик, награжденный медалью ЗБЗ, тащил на горбу запятнанный кровью полотняный куль. Завидев Зотова, Ариф с облегчением свалил куль наземь, и теперь на полотне можно было прочитать жирные синие буквы: «Мутон. Новая Зеландия».

— Ты как нельзя кстати! — сказал Ариф, тряся руку Зотова. — Айда со мной…

И потащил Зотова по закоулкам, заставленным сокровищами, словно пещера Али-Бабы. Тут возвышались пирамидами и бастионами ящики со всего света — тушенка, овощи, кофе, рыбные консервы, крупа, масло, печенье. От этого изобилия жратвы у Зотова закружилась голова. В супермаркете он раньше бывал только у служебного входа. Или во дворе дожидался ребят, если пускала охрана. А теперь сподобился, попал в самые недра. Ничего, кроме головокружения и безадресной ненависти, он не испытал, созерцая завалы еды. Не для него она была тут сложена, вот в чем дело.

Они подошли к какому-то металлическому коробу с дверцей. Возле короба смущенно переминался молодой человек с отверткой и тестером, а седой мужичок в белом халате что-то сердито ему выговаривал.