Мы их, кстати, уже установили. Шесть располагаются по бортам, просто мы замаскировали люки, чтобы корабль не был похож на военный. А седьмое — вон там, на носу, под тем помостом. Мы еще несколько усовершенствовали систему подачи боеприпасов — к каждому орудию ведет механический лифт. Ну и сделали прочие необходимые работы. Кораблю всего три года, так что прослужит он еще долго.
— От всей Конфедерации огромное спасибо! — промямлил я, до сих пор не веря в подарок от константинопольского Санта Клауса. Этот корабль был и быстрее, и больше моей «Алабамы», и вооружение было не в пример лучше — у таких орудий эффективная дальность более трех тысяч ярдов! Конечно, современный бронепояс их снаряды не пробьют, но далеко не каждый корабль бронирован, и даже у несущих броню кораблей есть незабронированные места. Так что повоюем!
— Да, и еще канцлер Тамбовцев просил вам передать, что он договорился о том, что аренда бухты Гуантанамо начнется первого сентября, сроком на год. При соблюдении определенных условий… канцлер сказал, вы знаете каких, — я кивнул, понимая, что речь идет о Гибралтаре, — аренда станет бессрочной, а еще к ней добавятся некоторые другие территории, про которые вам тоже уже известно, по крайней мере о тех из них, которые напрямую касаются Конфедерации. Кстати, мы вам передадим команду из русских и греков, которая переправит «Алабаму» в Гуантанамо, и поможет обучить команду из моряков Конфедерации. Вы пойдете с нашим транспортным кораблем, который доставит оборудование для тамошней базы, а по дороге послужит «Алабаме» надежным эскортом. Команда уже готова, и выходить можно будет уже послезавтра.
Вскоре я уже стоял на носу корабля. Мисс Ирина взмахнула своей прелестной ручкой, и, описав в воздухе дугу, бутылка шампанского разбилась о нос нашего, первого после гражданской войны, военного корабля. Мисс Ирина торжественно произнесла:
— Нарекаю тебя «Алабамой Второй»!
Я шепнул потом ей на ухо:
— Мисс, с этой минуты вы стали не только крестной матерью нашего нового корабля, но и своего рода талисманом всего нашего флота. Наши моряки теперь будут сражаться не только за нашу свободу, но и за честь такой прекрасной дамы, как вы.
Ирина зарделась и стала еще прекрасней. А я подумал, что этому герцогу, кстати, весьма достойному молодому человеку, очень повезло с будущей супругой.
По дороге домой мы заехали в монастырь, где я выпил воды из святого источника и вместе с капитаном и мисс Ириной помолился у святых икон (католическая церковь признает их святость), возблагодарив Господа за Его необъятную милость и за моих русских друзей.
Отдельно я помолился у иконы святого Николая, который не только наш Санта Клаус, но и покровитель моряков, и попросил у святого, чтобы он принял новый флот Конфедерации под свой омофор.
Я не стал говорить Путилову, что вскоре в Константинополь приедет его старый знакомый — промышленник и предприниматель Людвиг Эммануилович Нобель. Да-да, старший брат того самого Альфреда Нобеля, «динамитного короля», учредившего знаменитую премию, которую вручают порой людям достойным, а чаще — абсолютным придуркам вроде лопоухого и «загорелого» президента США.
Людвиг Нобель заинтересовал нас потому, что обладал хваткой и энергией купца и промышленника. Сейчас он занимался налаживанием нефтедобычи в Баку.
Помимо всего прочего, Людвиг был неплохим инженером и изобретателем, владел пятью языками: шведским, русским, английским, французским и немецким. Словом, этот человек, который, кстати, считал себя патриотом России и просил его называть по-русски Людвигом Эммануиловичем, мог быть нам весьма полезен.
И вот мы встретились. Передо мной сидел типичный швед — широколицый, с густыми усами и бакенбардами, безупречно одетый. По-русски он говорил с едва заметным акцентом. Нобель с интересом посматривал на меня, словно гадая — зачем он вдруг понадобился одному из руководителей нового государства, появившегося на развалинах грозной Османской империи.
— Добрый день, Людвиг Эммануилович, — я пригласил его присесть в мягкое кресло у окна. — Нам известно, что вы сейчас с братом Робертом очень заняты делами вашей фирмы в Баку. То, что вы делаете — это, конечно, очень важно и нужно. Но мы хотим предложить вам новое поле деятельности. И поверьте, не менее прибыльное для вас, и очень полезное и для Российской империи и для Югороссии.
— Я слушаю вас очень внимательно, господин канцлер, — встрепенулся Людвиг Нобель. — Если ваше предложение действительно заинтересует меня с деловой точки зрения, то я с удовольствием его приму.
— Людвиг Эммануилович, — сказал я, — я думаю, вы оцените то, что мы хотим вам предложить. И еще, можете называть меня просто по имени и отчеству — Александром Васильевичем. В конце концов, мы с вами не на официальном приеме.