Имение его было разграблено, в доме остались только старики, проедая хозяйские запасы, многие крестьяне ушли со своих дворов. Несколько бывших воронихинских землепашцев даже просили Наталью купить их или взять себе в Деревенщики, но без разрешения владельца этого сделать было нельзя. Пока хозяин не нашелся, все имущество, в том числе крепостные крестьяне, считалось "выморочным". Если же никто вовремя не подсуетится на предмет наследования, то все имущество становилось собственностью казны.

Дел было столько, что и оглянуться не успели, как наступил август, а с ним произошло и первое большое сражение русских и французов, битва под Смоленском, которая состоялась четвертого - пятого августа.

Зная, что в Смоленске окажется много раненых, собранных в городских госпиталях и погибших во время осады города, Наталья впервые воспользовалась своим поднявшимся статусом и графским титулом и еще в начале июля написала смоленскому генерал-губернатору, барону Казимиру Ивановичу Ашу. Она сообщала, что по данным ее мужа, около стен города состоится большое сражение, ему предписывается позаботиться и о судьбе раненых, и по возможности эвакуировать жителей города, подготовить пожарные команды к вероятным возгораниям в городе.

Получив это письмо, губернатор растерялся, он не готовил эвакуацию Смоленска, опираясь на полученное буквально недавно предписание Барклая-де-Толли: «Уверяю Вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной стороны, а князь Багратион с другой идем на соединение перед Смоленском… и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной Вам губернии… Вы видите из сего, что Вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их».

Но решив, что хуже не будет, он распорядился по возможности выполнить советы графа, зная, что и он, и его полковой шеф Алексей Петрович Мелиссино, близки к Императору. Но сделал он это наспех, не проверив распоряжение, лишь было чем отчитаться перед начальством.

Эвакуация началась, но поспешно, частично, были вывезены из госпиталей в первую очередь дворяне-офицеры, даже легко раненые, а рядовые все еще оставались в городе. Никто заранее не готовился ни к эвакуации провианта, фуража и прочих военных запасов, все склады, магазины и запасы оставались на месте, постоялые дворы и присутственные места также работали в обычном режиме, в церквях шли предпраздничные службы, а большая часть населения даже в момент начала боя под стенами была уверена, что «русские сдюжат».

Также никто не был готов и к бомбардировке города, которая началась на второй день сражения. Жители города в большинстве случаев просто не знали, что делать, когда ядро или граната попадает в дом или падает рядом с домом. Пожарные бригады не были мобилизованы, да и сил их хватило бы на два-три пожара в разных частях города, но не на тушение массового пожарища.

Более того, губернатор одним из первых выехал из города, не сделав хоть что-то в ситуации всеобщей паники, бомбардировки и беготни, да и не старался. Он настолько был растерян, что забыл даже о средствах, хранившихся в кассах города - три миллиона казны и гербовой бумаги на миллион получилось спасти только по инициативе вице-губернатора Аркадия Ивановича Алымова, который их чудом вывез из города, а потом с большим трудом доставил в Кострому.

Осада Смоленска продолжалась два дня, и всё это время Наполеон был уверен, что на поле перед городом состоится генеральное сражение, но этого так и не произошло. Армию противника задерживал корпус под командованием Николая Николаевича Раевского, который героически отражал все атаки еще очень многочисленных французских войск. Но эта задержка дала возможность основным силам русской армии избежать генерального сражения на невыгодной позиции, отступив дальше, к Бородино.

Штурм Смоленска французы начали в шесть часов утра, упорный бой шел до самого вечера. Неприятель яростно атаковал, но русские войска стояли насмерть, не отступая ни на шаг. В четыре часа следующего утра битва за Смоленск вновь возобновилась, французы подвергли город жесточайшему артиллерийскому обстрелу.

Впервые русский город бомбардировали так ожесточенно, это можно, пожалуй, сравнить со сражением за Сталинград во время Великой Отечественной войны. Французы били по зданиям гранатами и зажигательными снарядами, в результате чего город запылал - ведь почти весь он был деревянным, как и большинство городов того времен.

Многие жители, предупрежденные заранее уже знакомым нам купцом Никифором Зайцевым и другими торговцами, а также и военными, оборонявшими город, покинули город. Увез подальше в безопасное место свою семью и купец, но сам остался - он оказывал помощь раненым, пользуясь лекарствами, переданными ему Мишей и Натальей, организовывал подвоз питания для солдат, помогал, чем мог.

Многие купцы, да и просто жители города, следуя его примеру, тоже стали подсоблять, как могли, солдатам, увозя раненых в заранее оборудованные места, да и просто подальше в ближайшие деревни. Вывозились и жители города, не успевшие покинуть его - в первую очередь женщины и дети. Тут-то и пригодились и одеяла, и теплая одежда, заготовленные заранее дрова и продукты, о которых позаботился Никифор, очень серьезно воспринявший слова Миши и его предсказания о великой битвы в его родном городе.

Старание и инициатива Никифора были замечены и военными. Когда он проезжал на подводе в очередной раз к городу, его окликнул какой-то офицер высокого чина:

- А ну-ка, стой! Ты кто такой? Куда едешь? Что делаешь на поле боя? Не видишь, что ли, что творится?

- Я, Ваше превосходительство, купец местный, Никифор Зайцев. Вот, раненых кого подберу, помощь окажу, солдатикам сухарей поесть дам, да местных наших, кто не успел уйти, подальше увожу. Тут многие наши купцы помогают, кто что может.

- Это вы хорошо придумали, но смотрите, на рожон не лезьте, видите, что творится! Как, говоришь, тебя зовут?

- Никифор Зайцев, Ваше превосходительство!