– Гав!

– Че ты гавкаешь?! Покорми собак и ничего не трогай.

Гришечкин засмеялся. Техники, что заглядывали в кабину с лесенки, тоже.

Меня пристегнули, показали как надевать кислородную маску. Я хмуро помахал рукой Трубецкому, что провожал меня на аэродроме в компании каких-то полковников и генералов. Тот шутливо отдал честь.

– Вот тут чека катапульты – показал мне Гришечкин – Но ты ее не трогаешь. Отстрелить тебя я могу из своей кабины. Понял?

– Нешто я-то не пойму, при моем-то при уму! – опять пошутил я

– Витя, я серьезно! Истребитель – это не концерт и не пляски на сцене. Военная техника!

– Был вчера во Дворце Профсоюзов? – поинтересовался я, удобнее усаживаясь в кресле спарки

– Я лучший пилот эскадрильи – похвастался Евгений – Дали пригласительный. Отлично, кстати, пели! Спасибо!

Евгений залез вперед, надел шлем. Техники убрали колодки из-под шасси, я еще раз осмотрел самолет из кабины. Гордость отечественного ВПК. Стремительный профиль, стреловидные крылья. И очень много приборов на панели – даже не понятно, как пилот справляется с ними.

Гришечкин включил двигатели на прогрев. Сзади завыло. Под этот вой я закрыл глаза, вспоминая вчерашний вечер.

Заснуть сразу не получилось. Все прокручивал в голове облом с визитом к дамам, завидовал Лехе, который мог на выбор либо у Светы, либо у Львовой ночевать. И ведь терпели женщины! Ни одного скандала за прошедшее время, ничего! Какие-то интриги, разумеется, между ними были, но на поверхность – они не выносились. Не то, что эти примадонны!

Я раздраженно встал с кровати, начал ходить по комнате. Лунный свет странным образом падал на ковер, висящий на стене. Складывалось впечатление, что он вышит какими-то светодиодными светящимися нитками. И если приглядеться, то такое ощущение, что в гробу лежит человек. Ходили слухи, что этим в свое время баловались китайцы – вышивали почившего Мао Цзэдуна.

Бр… Включил верхний свет, сел за журнальный столик. На нем лежало несколько газет. Взял сверху «Совраску». Передовица была озаглавлена «Фальшивый композитор». Я начал вчитываться и к своему удивлению обнаружил, что статья посвящена Пугачевой. А точнее ее проделкам с именем Бориса Горбоноса в фильме «Женщина, которая поет». Похоже Веверс все-таки слил зарвавшуюся «примадонну». Фактура была богатая – тут и хамство со зрителями, и разнузданное поведение с музыкантами, а как главная вишенка на торте – мошенничество с мосфильмовским договором.

Мы обсуждали недавно с Веверсом «ответку» протеже Бобкова, но чтобы она прилетела так быстро?! Вот это номер. Даже любопытно, отъедет теперь Пугачиха на годик, другой убирать снег в Мордовии или найдет себе новых покровителей и соскочит? Ставлю на то, что соскочит. Уж больно ушлая.

– Ты там не заснул? – в воспоминания вклинился Гришечкин, опустил фонарь кабины – Выезжаем на рулежку. Дали добро на взлет.

Я посмотрел «на улицу». Две длинные взлетно-посадочные полосы, ангары, какие-то сложные антенны. Плюс сопки, поросшие деревьями. В отдалении стоит группа военных. Еще раз помахал рукой, дождался ответного приветствия. Или уже прощания. За спиной взревел двигатель, меня вдавило в спинку кресла – истребитель пошел на взлет.

– Как ты там? – МИГ оторвался от взлетки, заложил прощальный вираж над аэродромом – Что-то ты молчаливый. Если мутит – справа есть специальный пакет…

– Не блевану, не волнуйтся – ответил я Гришечкину – Отца вспомнил. Он тоже был военным летчиком. Разбился в Африке. Кстати, на МИГе.

– Да ладно! На какой серии?