По итогам турне Всеволод Бобров отмечал: «Уверен, что наше новогоднее турне за океан сослужило нам неоценимую службу в формировании нового коллектива сборной, сплочённого, живущего едиными интересами и общими устремлениями...
Нам удалось проверить игроков и звенья, прежде всего их волевые, бойцовские качества, в сложнейших условиях. 13 дней, проведённых за океаном, помогли нам, тренерам, поближе узнать и лучше понять каждого игрока, выявить, кто на что способен...
Защита сборной, в общем и целом, была достаточно надёжна. Тактическая, техническая, физическая подготовка игроков обороны находится на хорошем уровне. Но, обратите внимание, при всей внушительности наших побед, при том, что мы в каждом матче забрасывали много шайб, мы немало и пропускали в свои ворота. Объясняю я это тем, что в игре наших защитников сразу же пропадает строгость, как только счёт становится большим. Это — недостаток. Защитник должен играть строго всегда, это должно быть у него в крови...»
Московский чемпионат мира завершился триумфом сборной Советского Союза. Она не потеряла ни одного очка, опередив второго призёра — команду Швеции — на пять очков. А результаты во встречах с аутсайдерами — сборными ФРГ и Польши — просто поражали воображение: с ФРГ — 17:1 и 18:2, с Польшей — 20:0. Об огромном преимуществе красноречиво свидетельствовала разница забитых и пропущенных шайб: 100—18.
Как обычно достаточно упорными выдались матчи со сборной Чехословакии (3:2 и 4:2), но традиционные конкуренты финишировали третьими, взяв лишь очко в двух встречах со шведами.
По ходу турнира известный мастер чехословацкого хоккея Густав Бубник в «Футболе-хоккее» констатировал: «Я искренне рад тому, что Боброву удалось создать отличную команду, опережающую остальные, прежде всего, в быстроте ведения игры. Защитники советской сборной научились не только грамотно и самоотверженно обороняться, но и первым неожиданным пасом делать контратаку стремительной, острой, голевой. Причём защитник отдаёт шайбу нападающему в самый подходящий момент, когда тот уже набрал скорость. Таким пасом лучше других владеют Гусев, Васильев, Лутченко.
Словом, если раньше советская сборная добивалась успеха благодаря отменному подбору игроков в линии нападения, то теперь она располагает защитниками, владеющими всеми секретами современного хоккея».
Валерий Васильев был признан лучшим защитником чемпионата. Динамовец выглядел уже не робким новичком, мучимым рефлексиями, как на предыдущих турнирах, а уверенным в себе и способным преодолевать любые трудности игроком.
Владимир Пахомов в своей книге писал: «Однажды Бобров почувствовал — что-то неладное творится с защитником Валерием Васильевым, как-то поник он, одолеваемый какими-то сомнениями. А дело шло. к первым встречам с профессионалами из НХЛ. Когда игроки на тренировке выстроились полукругом и начали поочерёдно бросать шайбу вратарям, сменявшим друг друга, Бобров тихо приблизился к Васильеву, стоявшему в ожидании своей очереди у борта, сказал несколько слов и отъехал в сторону.
Защитник потом вспоминал, что слова Боброва были пустяшными, но от них повеяло такой верой тренера в своего подопечного, что уже в скором времени славный игрок обрёл былую уверенность.
Валерий Васильев — двукратный олимпийский чемпион, восьмикратный чемпион мира — после того случая перевидал в жизни немало тренеров, но одним из самых близких и родных для него людей, по его словам, остался Всеволод Михайлович. Правдивость, искренность, стремление помочь человеку Васильев, да и не только он, измерял с тех пор по Боброву».
Отмечен был и его напарник Александр Гусев. Журналисты включили армейца в состав символической сборной чемпионата. Отдай они голоса и за Васильева, получилось бы, что в символическую сборную целиком вошла первая пятёрка сборной СССР, что с точки зрения политеса могло выглядеть некорректным. Лучшим правым защитником акулы пера признали шведа Бёрье Сальминга — будущую звезду НХЛ.
Сведение в одну пару Васильева и Гусева озадачило многих. Автор книги «Первая тройка» Олег Спасский признавался: «На приёме, устроенном Правительством СССР по случаю проведения в Москве чемпионата мира-73, я присутствовал при разговоре Чернышёва с Тарасовым, обсуждавших только что оглашённый состав нашей команды: “Рискуют страшно. Гусева и Васильева в одну пару сводить опасно: оба полезут вперёд — и начнутся провалы. Да и зачем ставить их в такое звено? Эта ‘компания’ и без чьей-либо помощи забьёт уйму! Что-что, а это они умеют...”».
Маститые тренеры беспокоились напрасно, что подтвердил в своей книге лидер первой пятёрки Валерий Харламов: «Сильно, по общему мнению, отыграли мы и чемпионат мира, который проводился весной 1973 года в Москве: вместе с нами в пятёрке выступали два могучих защитника — Александр Гусев из ЦСКА и Валерий Васильев из московского “Динамо”, и атакующая мощь пятёрки ошеломляла соперников. Если память не подводит, мы забросили пятьдесят шайб. На иных чемпионатах столько не забрасывает и вся команда, выигрывающая золотые медали».
Всеволод Бобров не случайно уделял повышенное внимание оборонительной линии. Именно её он считал проблемной, поскольку замечательные защитники предыдущего поколения сошли. Удивляло другое — как Боброву, в свою бытность нападающему, да не просто нападающему, а лидеру атак, нисколько не обеспокоенному организацией оборонительных действий, удалось в короткий срок навести порядок в защитных построениях, сформировать эту линию так, что она многие годы исправно служила сборной?
В интервью журналу «Спортивные игры» Бобров подвёл итоги чемпионата, выделив особо те слагаемые успеха, которые и определили победу сборной: «Принципиально новым в работе со сборной я считаю трактовку таких понятий, как “коллективная игра”, “игровая дисциплина” и “индивидуальное исполнительское мастерство”. Мы, тренеры, не только не подавляли творческой индивидуальности игроков, но всячески старались поощрять стремление каждого хоккеиста к инициативе, неожиданным действиям, смелым, оригинальным решениям...
Отказались мы и от прежних методов руководства командой на льду. Раньше бывало, что спортсмен, заступивший на “ледовую вахту”, был подвержен определённой опеке, вслед ему с “капитанского мостика” раздавались указания самого различного плана. Они нередко сбивали, отвлекали, повышали нервную нагрузку. Теперь такие “подсказки” полностью исключены из практики. И как следствие — повышение индивидуального творчества, а отсюда разнообразие форм и методов ведения атаки. Один пример. В 1972 году в Саппоро и на чемпионате мира в Праге наша сборная почти не имела на своём счету голов, “сделанных” в результате индивидуальных проходов. На чемпионате мира в Москве они составили двадцать процентов от общего числа заброшенных шайб».
О том, как поддерживался в команде боевой настрой, защитник Юрий Ляпкин рассказывал в еженедельнике «Футбол-хоккей» (№ 15 за 1986 год): «Особо подчеркну обстановку в команде. Она была на редкость благоприятной — деловая, требовательная, доброжелательность и взаимоуважение присутствовали и в мелочах, и в серьёзных вопросах. Такой климат в коллективе был сродни характеру тренеров Боброва и Кулагина. Бобров же вообще был для нас человеком из легенды. Его авторитет спортсмена и тренера, любовь и просто-таки отцовское отношение к нам, естественно, вызывали страстное желание каждого соответствовать тренеру поступками и игрой.
Вместе с тем Всеволод Михайлович был строг и требователен. Вот такой случай. Я был ответственным за выпуск “Боевого листка”. Он выходил к каждому матчу и вывешивался перед установкой на игру. За тур до последнего матча со шведами наша сборная обеспечила себе первое место, и я решил, что надобность в очередном выпуске, естественно, отпадает.
Бобров провёл установку на игру, распустил ребят на обед и отозвал меня: “Юра, чтобы через час ‘Боевой листок’ был готов. И никаких отговорок — заведённый порядок никто не отменял”».