1

Юркий «Форд», ныряя по-утиному в ухабы, несся на третьей скорости. Косаговский и Раттнер молчали, зарывая в воротники лица, нахлестанные колючим встречным ветром.

Иркутск еще спал, завернувшись в каменную свою шубу. «Форд» примчался на аэродром, до которого от города было около двадцати километров, в три часа ночи. Вылететь решили перед рассветом, чтобы использовать для перелета лучшие предутренние часы. А позднее, часов с восьми-девяти, можно ожидать «болтанку», начнет потрепывать.

В конторе Добролета, бревенчатой избушке на берегу Ангары, где Косаговский и Раттнер переоделись в лётные кожано-меховые комбинезоны, их отыскал запыхавшийся начальник линии.

— Два пулемета и ящик с ручными гранатами уже погружены в пассажирскую кабину самолета, — отрапортовал он Раттнеру. — Когда летите?

— Сию минуту! — ответил Косаговский и, натянув кожаные рукавицы с раструбами, шагнул через порог. Раттнер с особенным удовольствием (пять лет не надевал!) надвинул на голову шлем и выбежал на аэродром вслед за летчиком.

На аэродроме горели яркие, облитые бензином костры. Мотористы разогревали на них железные бочки сгустившегося за ночь масла. Пахло бензином и сыростью.

Миновав эскадрилью тонких, стройных военных истребителей, только что вернувшихся из ОДВА, Раттнер подошел к уже выведенной из ангара машине Косаговского, изящной дюралюминиевой птице, зовуще размахнувшей свои крылья. Борт-механик, в засаленном рабочем комбине, запаивал подтекавший радиатор. Мотористы наполняли баки самолета, наливая бензин через замшу. Руки мотористов, облитые быстро испаряющимся бензином, были покрыты кристалликами льда.

— Семен Семенович, а где Птуха? — обратился Косаговский к своему бортмеханику. — Что-то я редко вижу его на аэродроме!