— Кто хотель меня фидеть? — звонко и вызывающе крикнул Шемберг. — Фот я! Ну?

Передние ряды зашевелились, раздались, освобождая кому-то дорогу. Беловолосый кудрявый парень выдрался из толпы и быстрыми шагами направился к господскому крыльцу. Камердинер, взглянув на вымазанное углем лицо подходившего, тихо ахнул и испуганно шарахнулся к дверям. Шемберг, поколебавшись минуту, остался на месте. Кудрявый подошел к крыльцу и, поставив ногу на нижнюю ступеньку, взглянул на управителя дерзкими голубыми глазами.

— Кто ты? — спросил Шемберг.

— Человек божий, обшитый кожей, — откровенно издевался кудрявый. — А коль взаправду хошь знать, — изволь, Павлом Жженым зовусь.

— Ах, ты и есть Шшеный? — с любопытством уставился на него Шемберг. — Чего ж ты хочешь? Пример?

— Немалого хочу! — насмешливо дернул губами Павел. — Вот што, барин, довольно лясы точить. Батюшка, наш государь, тебе повелевает, — коль не хочешь в петле качаться, покорись волей, а завод ему отдавай.

— Какой, косударь? — надменно спросил; Шемберг. — У нас есть косударынь, а косударь нет.

— Не валяй дурака, барин! — злобно ответил Жженый. — Будто не знаешь, — государь-анпиратор Петр Федорович…

Шемберг выпрямился и вскинул голову:

— Я, Карл фон-Шемберг, знаю только императриц Катрин Алексеефна и больще нишего!

— Иди ты к лешему со своей Катриной! — крикнул Жженый. — А ежели какой пес — оглоблю ему в рот — нашего царя не признает, то с ним разговор у нас иной будет!..

Кружева от негодования запрыгали на груди Шемберга:

— Молщать, холоп! Запорю, сукин сын!

— Я не сукин сын, а ты вот такой, — ответил спокойно Жженый. — Кнутобойничать-то ты мастер, знаю. Пороть меня хошь? Так не удастся это тебе, и кому еще бог поможет…

Шемберг вырвал у камердинера трость и концом ее ткнул Павла в плечо:

— Под караул его! В кандалы!.. В Сибирь!..

Мастера схватили Жженого за плечи.

— Чего, братцы, глядеть? — заревела толпа. — Бей немца, вяжи мастеров! Ура-а!..

Толпа бегом бросилась к крыльцу. Шемберг выхватил из кармана платок и, подняв его высоко над головой, взмахнул три раза. Передние ряды уже добежали до крыльца, и десятки рук потянулись к парчевому кафтану Шемберга. Управитель, попрежнему спокойный, лишь чуть побледневший, не шелохнулся, не подался назад даже на шаг. А когда чья-то рука уцепилась за подол его кафтана, он сильно ударил тяжелой тростью по первой подвернувшейся голове. Толпа вскрикнула, навалилась, затрещали сломанные перила крыльца…

В этот момент с ржавым визгом растворились тяжелые заводские ворота, и эскадрон черных гусар на взмыленных лошадях втянулся на шихтплац…