Книги
Всемирный следопыт, 1926 № 05
— Говорю вам, я чувствую запах гари. Если не внизу горит, то где-нибудь на палубе, может быть, бросили тряпки в огонь.
— Капитан, — воскликнул Лестрендж, — подойдите сюда. Не знаю, помутилось ли у меня в глазах от жары, но только мне чудится что-то странное у грот-мачты.
В том месте, где грот-мачта входит в палубу, и на некотором протяжении вверх ствол ее казался в движении. Это мнимое движение происходило от спирали дыма, настолько прозрачного, что угадать о нем можно было только по похожему на мираж трепету обвиваемой им мачты.
— Что такое? — крикнул Лефарж, бросаясь вперед.
Лестрендж и Томпсон медленно последовали за ним. Они услыхали пронзительный звук свистка, увидели матросов, метавшихся на палубе, как рой пчел, увидели, как открылся люк и к небу потянулся столб дыма, черного, зловещего дыма, подобного неподвижному султану в неподвижном воздухе.
В бурю у мыса Горна «Нортумберлэнд» растерял часть своих лодок. Остались
Не успели молодые люди спуститься, как вниз по трапу застучали шумные шаги, и в салон бурно ворвался Лефарж. Лицо его было налито кровью, глаза смотрели стеклянным взглядом, как у пьяного, и жилы на висках вздулись, как веревки.
— Готовьтесь! — крикнул он, бросаясь к себе в каюту, — снаряжают лодки. Проклятие! Куда девались бумаги?
Им слышно было, как он яростно рылся у себя в каюте, разыскивая те бумаги, которыми хозяин корабля дорожит больше жизни; и, собирая их, он продолжал выкрикивать приказания. Он казался помешанным и, действительно, наполовину обезумел при мысли об одном ужасном грузе, который остался в трюме…
На палубе, под командой штурмана, матросы делали свое дело, не подозревая о том, что скрывалось в трюме. К баркасам подносили боченки с водой и мешки с сухарями. Шлюпка уже висела у баканцев, и негр Бетти укладывал в нее боченок с водой, когда на палубу взбежал капитан Лефарж.
Минуту спустя Бетти был уже в шлюпке.
— Спускайте, спускайте! — крикнул капитан Лефарж. — Оба пассажира — скорее в шлюпку!
Шлюпка скользнула к тихому голубому морю, поцеловалась с ним и поплыла.
При отбытии из Бостона Бетти долго околачивался на набережной, благодаря тому, что ему не на что было пойти в кабак. Поэтому-то он кое-что проведал про груз корабля, чего не знали остальные. Не успел он взяться за весла, как это сознание озарило его ум убийственным светом. Он гикнул так, что оба матроса, спускавшие шлюпку, перегнулись через борт.
— Ребята! — крикнул негр.
— Ну, что там?
— Спасайся, кто может, я сейчас вспомнил, — в трюме две бочки с порохом! — и он с новой силой навалился на весла.
Душа старого негра была полна трагического ужаса. Его воображение уже слышало взрыв судна, видело шлюпку и самого себя, разорванными на кусочки, мало того, видело ад и чертей, жарящих грешное его тело.
Но его лицо не было способно выражать весь ужас трагедии. Он пыхтел и надрывался, надувая щеки, наваливаясь на весла, корча невероятные рожи, но все эти действия, вызванные душевной мукой, однако, ни мало не выражали ее. Позади виднелся корабль, рядом с которым уже качались на волнах оба баркаса.
Люди сыпались через борт, как водяные крысы, барахтались в воде, как утки, карабкались, как попало, в баркасы. Из полуоткрытого люка тянулся черный дым, теперь уже смешанный с искрами, вздымаясь быстро и злобно, как если бы вырывался из стиснутых челюстей дракона.