С момента разрешения отъезда с базы, меня ни на минуту не упускали из виду. Заставив проглотить какую-то таблетку, усадили в вертолет, в котором я снова уснул, разбудили уже на борту самолета, лениво разгоняющего турбины двигателей. Я сидел в первом классе, что приятно удивило и порадовало; голова казалось мутной, похоже, в полете меня непременно будет тошнить.
Я подозвал стюардессу и, когда миловидная белобрысая девушка нагнулась, спросил:
— Скажите пожалуйста… я спал…
— Да, — прервала меня стюардесса, — спали. Вас посадили на рейс двое мужчин. Они просили позаботиться о вас.
— Какой это аэропорт? — нахмурившись, спросил я. Стюардесса не улыбалась! Она смотрела на меня так, словно я совершил против нее какое-то преступление.
— Аэропорт Кеннеди, рейс Нью-Йорк — Москва, мы взлетаем через десять минуты. С вами все в порядке?
— Да-да, — пробормотал я.
— Вам еще что-нибудь нужно? — осведомилась девушка. Похоже, ей хотелось поскорее отделаться от назойливого пассажира.
— Да! Сколько часов лететь до Москвы?
— Одиннадцать часов. Еще что-нибудь?
— Принесите мне воды со льдом, — попросил я. — Спасибо.
Одиннадцать часов на Боинге 767. Черт, забыл спросить девочку, куда мы садимся. Черт! Девчонка это наверняка старше меня лет на семь.
Самолет вздрогнул и стал выруливать на взлетную полосу. Значит, рассказ о технике безопасности я проспал. Ну что ж, не очень-то и хотелось. Что я там помню: жилет под сидением, при разгерметизации салона вывалятся маски. Ладно, Бог с этим, если будет какая-то неисправность, то вероятность того, что кто-то выживет, невелика.
Я приподнялся на сидении и осторожно огляделся. Неужели я лечу один?
В первом классе было всего шестеро, включая меня, и я бегло осмотрел всех. Семья из четырех человек: дородный мужчина, женщина и двое детей подростков. Нет, не то. Женщина в очках и я. Неужто оставили в покое, отпустив на все четыре стороны? Да не верю!
И правильно не верил. Когда мы набрали высоту, и пилот разрешил пассажирам отстегнуть ремни, стюардессы отдернули шторки, разделяющие отсеки самолета. Я тут же приметил мужчину с бычьей шеей, который пристально всматривался в мой затылок. Его неотступное внимание доказывало, что я лечу в Москву под конвоем. Возможно, были и другие, но я не смог выделить их из пассажиров самолета.
Поразмыслив немного, я решил, что если за мной следят, то наверняка и прослушивают. Снял и потряс часы, несколько раз несильно стукнул ими о ручку кресла. Если меня слушают через них, только мои мучители только что пережили несколько неприятных секунд.
В любом случае, стоит сказать что-то лишнее тому, кому слышать это не стоит… Нет, убивать меня не станут. Как можно убить капитана инопланетного корабля? А что если он взбесится и сотрет с лица Земли человечество?! Его ведь даже повредить нашими силами пока не удалось. Но все же скрутить меня за неосторожную болтовню и вернуть на закрытую военную базу без права покидать ее, они могут вполне.
Полет показался мне утомительно длинным. Я пару раз ходил прогуляться, но в основном проводил время в кресле: то дремал, одурманенный коньяком, то смотрел в иллюминатор, где под брюхом самолета плыли девственные, кучерявые пустыни облаков. Низкая облачность.
Спустя шесть часов самолет вдруг заложил на правое крыло. Я очнулся от дремы и, глядя за окно, стал свидетелем потрясающего зрелища. Мы обходили грозу. Здесь облака забрались необычайно высоко, преградив самолету путь нагромождением серых скал. То и дело их рельефные очертания озарялись проскальзывающими внутри молниями. Небо внезапно расслоилось; там, где мы были все еще светило солнце, яркий луч прорывал облака, давая тепло и свет, но там, куда до поворота направлялся наш самолет, уже царили сумерки.