— Неа. — С щелчком вогнав магазин на место, я поставил оружие возле стены и продолжил: — И Аненербе в том числе. И если можно предугадать, что следует ожидать от всех остальных изобретателей, то чего ждать от этих мистиков — никто не знает. Кстати, именно это напрягает по полной — я подобной потусторонней жути сильно опасаюсь. Так вот сунемся дуриком в подземелья замка, а оттуда разные зомби полезут.
— А это что такое?
— Ожившие мертвецы. Р-р-р!
Я, сделав морду, зарычал на Шарафа, а он обиженно сказал:
— У него серьёзно спрашивают, а он нас какими-то зомбями пугает…
— А если серьёзно — то не знаю, что там будет и чего ожидать. Может, просто эсэсманы свои ритуалы проводят, так мы их повяжем, документы заберём и ага! А может, будет то, чего никто из нас ещё не видел. Не зря же нам целый полк десантуры дают в помощь?
Леха, шмыгнув носом, поинтересовался:
— Думаешь эти самые зобми там сидят? Не зря ведь туда несколько тысяч пленных запихнули… Сделают им операцию на мозге и против нас воевать отправят. Гофман же говорил, что у них людей уже не хватает, вот они и решили недобор компенсировать. Хотя это фантастика, как у Беляева, получается. Ты помнишь — как в «Голове профессора Доуэля»? Только там без всяких зобми было.
И откуда ты про них вообще взял?
— Не зобми, а зомби. Это из сказок и легенд.
— Что-то я таких сказок не слышал… Про упырей, леших, утопленниц — это да. А про зомби — нет.
— Это, Леха, потому что детство у тебя было хорошее и иностранным влиянием не испорченное. А зомби — это гаитянское народное творчество.
Тут опять влез Шараф. Он до этого сидел тихо, видно, что-то вспоминая, а тут вдруг выдал:
— Ты, Гек, не хихикай. Я как-то с одним земляком говорил — он сам из лётчиков будет. Так он рассказывал, что в сорок первом самолёт из его полка со специально привезённой иконой Казанской Божьей Матери несколько раз вокруг Москвы облетел… И немцев сразу остановили… Помнишь ведь, как они пёрли, а тут как отрезало. А потом наше наступление пошло…
— Марат, ты ведь комсомолец, как ты можешь в такую чушь верить? Илья — скажи ему!
Я, протянув руку, натянул каскетку на нос Пучкову и пояснил:
— Старших надо слушать, а не спорить. Было такое дело. По личному приказу Верховного. А потом её вокруг Питера возили и там тоже немцев от города отбросили. — На этом месте пояснения я ухмыльнулся, продолжив: — Странно только, почему её по всему фронту не протащили? Наверное, не додумались, а то бы, глядишь, и войне давно конец пришёл. Но может, такой финт далеко не каждый раз срабатывает, может, у иконы батарейки чудотворные сели, вот теперь ждут, когда подзарядится… Хотя моё мнение — лажа всё это насчёт иконы. Таскать её, конечно, таскали, но вот фрицев била не сила небесная, а наши ребята. В том числе и мы с вами. Так что здесь ничего потустороннего не было вовсе. Просто накопили сил да врезали супостату от всей души. — И меняя тему, добавил: — Ладно, пойду Макса сменю, а вы отдыхайте — завтра день тяжёлый будет.
А чуть позже, когда Шмидт, чуть слышно шелестя кустами, утопал к мужикам, я, прислушиваясь к шуму ветра в верхушках деревьев, задумался, насколько может быть серьёзно то, что наговорил ребятам. В принципе после инопланетян я был готов верить во что угодно. Даже в оживших мертвецов и прочие кошмарики. Хотя в Бальге этого точно не должно быть. Физики и мертвечина как-то не вяжутся. Тут скорее можно ожидать, что они изобретут какой-нибудь портал, как в фильме про летающую пирамиду, с Расселом в главной роли. Или землетрясение в нужном месте вызовут, что тоже довольно чревато. Хотя что там гадать — захватим этот доисторический замок и посмотрим!
Потом мысль перескочила на слова Марата. Блин! И как я про это запамятовал? Ведь в прошлой жизни даже передачу видел о том, как икону туда-сюда таскали, но вот забыл и всё. Даже когда Колычев про Тутанхамона, то есть, тьфу, про Тамерлана говорил, я про Божью Матерь и не вспомнил. Надо же — получается, правду по телевизору про неё трендели. Только всё равно считаю — в людях всё дело было да в резервах. Не успей подойти эшелоны из Сибири или мужики-ополченцы дрогнули и всё — пипец. Никакие иконы не помогли бы. Так что теперь, по-хорошему, именно с тех ребят, что в мёрзлую землю Подмосковья ложились, и надо новые иконы писать. Вот такой вот материализм…
— Подъём, мужики. Труба зовёт! Давай в темпе — оправиться, пожевать и на выход! Максимилиан, зови сюда Марата, хватит ему под кустами торчать.