На этот раз Андрей послушал и отодвинулся назад, но свое последнее слово, все же, сказал:

– И прежде чем кого-то судить, подумай, кто бы из вас двоих кого обидел, и стоит ли это вообще так банально называть «обидой».

Андрей отвернулся, сделав шаг в сторону, но Надя схватила за руку, заставив его резко вскинуть на нее глаза.

– Извини, – тихо сказала та. – Ты ведь еще любишь ее, верно?

В глазах девушки уже стояло не обвинение, а сочувствие. Только не нужно оно ему. Ни от кого не нужно. И ничего не ответив, Андрей развернулся и принялся обуваться.

– Ты еще придешь? – только спросил Серый.

– Нет, увидимся завтра на репетиции.

Так он и оставил друзей, с которыми еще пару дней назад веселился под гитару до самого рассвета. Сегодня же было совсем не до веселья. И заставив Надю представить Серого с кем-то еще, у самого Андрея снова всплыла отвратительная картина – полуобнаженная Вика в чужой постели… и хозяин этой постели в наспех одетых задом наперед пляжных шортах… Как же ему было спокойно, пока она снова не объявилась! Сейчас, все его прошлогодние переживания казались сущей мелочью – подумаешь, депрессия. С кем не бывает. Для творческих людей так это вообще норма жизни. Но сейчас у него была не депрессия, у него была катастрофа, почти как три года назад, и от которой снова хотелось лезть на стенку.

Вика была для него какой-то нездоровой зависимостью, которую «и хотелось и кололось». Он скучал по ней, безумно скучал: он хотел ее поцелуя, но ненавидел любимые губы за их предательство; он хотел ее всю и не желал вновь прикасаться к «испачканному» другими руками телу. И как с этим можно было жить? И вроде улеглось все, да только ее возвращение показало, что совершенно ничего не изменилось, ничего не забыто и совершенно не желает забываться. И Андрей не знал, как ему вылезти из этого омута тупой безысходности.

Выйдя из подъезда, он первым делом закурил, а потом побрел по улице. И было все равно, куда идти. Резкий ветер задувал за шиворот и грозился лишить его сигареты. Похоже, собирался дождь, причем сильный. В такую погоду сидеть бы дома, да заниматься сексом с любимой девушкой…

И почему-то он сразу вспомнил об Артеме, который пошел провожать Вику. Невольно, мысли сами вырисовывали ненавистные картинки двух сплетенных тел – все, это болезнь. С ним явно что-то не в порядке. Но было наплевать, и Андрей, словно на автопилоте, развернулся в сторону Викиного дома. Ему нужно было узнать и проверить, одна ли она сейчас. Только что он скажет, когда заявится к ней? Заметавшись в своих мыслях и чувствах, он заставил себя остановиться: «Да что это с тобой? – спросил у себя Андрей. – Успокойся. Не твоя она больше». И собственные же слова больно кольнули. Он хотел, чтобы она снова была его Викой, только «чистой» и никем не тронутой. Да только не вернешь обратно время и не исправишь всех ошибок, как своих, так и ее.

Андрей достал новую сигарету, и только сделал затяжку, как сверху упали первые тяжелые капли. Чертов дождь мог бы и подождать, пока он покурит, либо начаться пораньше. И так каждая сигарета была на счету в это время суток. Но с погодой не поспоришь, и, выкинув мокрый окурок, Андрей засунул руки в карманы джинсов и побрел домой, заглушая новые мысли и матерясь на холодные капли дождя, которые все сильнее начинали хлестать по лицу.

– Дождь начался, – сказал Артем, сидя за столом возле окна Викиной кухни.

Поставив на стол две чашки чая, Вика выглянула в темноту улицы – природа бушевала; от сильного ветра деревья страшно накренялись в разные стороны, а дождь лил «как из ведра».

– Да, не позавидуешь тем, кто сейчас оказался на улице.

– Надеюсь, это ненадолго, а то в такую погоду даже зонтик не спасет и мне придется остаться у тебя, – ухмыльнулся Артем.

– Боюсь, что когда Маша начнет кричать среди ночи, ты сам отсюда убежишь.

– Такое часто происходит?

– Каждую ночь.

– Ужас, – покачал головой Артем. – Даже не представляю, как можно справляться с маленьким ребенком. Это же столько хлопот.