Комнатка невелика, но благодаря картинам кажется немного больше. Из мебели в спальне только покрытая ярко-красным пледом кровать, заваленный бумагами и заляпанный красками стол и комод, на котором стоит лампа. Тут чисто и аккуратно, ощущение даже, что картины на стенах развешивались в каком-то особом порядке.

– Ничего себе! Это ты нарисовал?

Подхожу к наполовину законченному портрету маленькой девочки. В простоте рисунка чувствуется что-то давинчиевское.

– Да, это моя младшая сестра Ривер. Здесь ей девять.

При упоминании сестры в голосе Джетта снова появляются напряженность и нотки грусти. За этим явно скрывается какая-то семейная драма. Я в таких делах разбираюсь, но не хочу показаться странной, ляпнув что-то не то, поэтому просто продолжаю рассматривать стену.

Замечаю несколько бумажных журавликов, сделанных из разных материалов. Некоторые развешаны на стенах, другие раскиданы по комоду.

Беру одного из тех, что лежат на комоде. Он сложен из листка с контрольной, за которую Джетт получил хорошую оценку.

– На меня иногда накатывают приступы паники, а когда я их делаю, это меня успокаивает, – поясняет он. – Теперь это вошло в привычку. Наверное.

Я оборачиваюсь и вижу, что он все еще стоит в дверях. О нет. Это один из тех моментов, когда я непременно сморожу какую-нибудь глупость.

– Иногда, когда я паникую, то пытаюсь угадать по характеру человека, какое он носит нижнее белье. Ну знаешь, говорят, что если нервничаешь, надо представить голыми людей, перед которыми выступаешь? Это меня пугает, поэтому я представляю, какое у них белье. Не то чтобы я делала это сейчас, потому что это было бы странно…

К счастью, в этот момент мне удается заткнуться. Я краснею сильнее, чем плед на его кровати, и бросаю журавлика обратно на комод.

Джетт молча смотрит на меня, словно не знает, что на это ответить, а потом, покачав головой, начинает смеяться.

– Ну, наверное, каждому свое.

Я чуть-чуть умираю внутри и молюсь, чтобы он предложил вернуться в гостиную.

– Может, кино посмотрим или как?

Джетт кивком головы указывает в сторону гостиной.

– Да, конечно.

Все еще сгорая от стыда, выхожу из спальни, и он закрывает за мной дверь.

– Ах да, давай я тут сперва немного приберу.

Диван усыпан всяким хламом, включая несколько толстовок, коробки из-под еды на вынос и еще больше красных пластиковых стаканов. Часть меня хочет построить из них крепость. Если бы они были чистыми, я бы, может, так и сделала.