— А на обработку раны тебе тоже ассистент требуется? — съязвил стоящий в дверях Максим, — ну и молодежь пошла!

— А вот, кстати, и твой ассистент — знакомься: Максим Анатольевич, и.о. начмеда и хирург по совместительству. Так что ноги в руки, мыться, и на операцию! Зоя, — окликнула Алёна медсестру, — Покажи новому доктору где он может переодеться и подготовится.

Осман нехотя встал и пошел в оперблок, оставляя за собой запах пота и немытого тела. Хирургический костюм на нем был весь в жирных пятнах. Лицо "украшала" трехдневная щетина.

— Осман, стой! Нужно поговорить. — решительно сказала Алёна, — Разговор неприятный, но промолчать я не могу. Ты когда в последний раз костюм стирал? И мылся-брился когда? Ты — врач, лицо больницы. Если бы я тебя в таком виде встретила на улице, решила, что ты алкаш какой-нибудь.

Физиономия молодого хирурга помрачнела. В глазах появилась злость. Тем временем Алёна продолжала:

— Если самому сложно — отдай сестре-хозяйке, она постирает, погладит и тебе готовое принесёт. Не уподобляйся свинье!

После этой фразы глаза Османа налились кровью, руки сжались в кулаки и его двухметровая туша двинулась на Алёну. Он больно схватил её за плечи, потряс, припечатал к стене и, брызгая слюной, зарычал:

— Женщина! Как ты смеешь правоверного мусульманина называть нечистым животным! — огромный кулак долбанул в стену в нескольких сантиметрах от её головы. Забродина сжалась и зажмурила глаза. Промелькнула трусливая мысль "Все, сейчас он меня убьет", но внезапно какая-то сила оторвала Османа от неё и отбросила в сторону.

Ноги Алёны стали ватными и она, зажмурившись, сползла по стене. А когда открыла глаза, увидела, что Максим, с перекошенным от ярости лицом, не помня себя от злости, лупит Османа. Тот уже не сопротивляется.

От лифта по коридору бежит испуганный Кретов:

— Макс, хватит! Остановись! Ты его убьешь! Что у вас тут происходит?

— Эта скотина посмела поднять руку на Алёну, — Максим наклонился, поставил девушку на ноги и стал деловито осматривать, — Ты как, цела? Он тебя ударил?

— Я в порядке, просто испугалась, — всхлипнула Алёна, — Ты сам-то как? У тебя кровь на руке.

— Ерунда. Это не моя, всё кончилось, не плачь, — Максим достал из кармана салфетку и стал стирать слезы с лица Алёны, потом прижал её к себе и чмокнул в макушку. Она слабо сопротивлялась.

— Слышишь, Ромео, ты, кажись, ему нос сломал! — заметил Кретов.

— Пусть спасибо скажет, что не шею. Он же, вроде, хирург? Подойдёт к зеркалу, разберётся. Я по молодости себе сам вправлял. Или ему и тут ассистент нужен?

— Да, Осман, натворил ты дел. Моли своего бога, чтобы о произошедшем не узнал муж Алёны Николаевны. А то одним носом ты точно не отделаешься, — злобно проговорил Кретов, — И вообще, товарищи заместители главврача, вы тут как-то быстрее разбирайтесь, оставьте мне в рабочем состоянии хотя бы одного хирурга. У меня пациент уже в премедикации на столе лежит. Кто идёт на операцию?

— На операцию иду я, — сказал Максим, — а это животное, по недоразумению называющиеся врачом уволено. Начмед я, в конце концов, или кто?

— Ага, уволен, — проворчал Кретов, — У этого джигита по графику на март стоит одиннадцать дежурств. Ты, что ли за него работать будешь?

— А хоть бы и я! — с вызовом ответил Максим, — Мне все равно дома делать нечего.