Приземлившись, она сразу же оценила расстояние до следующего препятствия. Три длинных шага. Она сделала их и раскрыла объятия свежему ночному ветру, готовясь взлететь. Рывок вперед, вверх, группировка, прыжок, приземление. Еще раз. Она могла бы бежать так довольно долго: если потребуется, всю ночь, — легко перепрыгивая через козлы, глубоко дыша и раскидывая длинные руки словно крылья.

Но подбегая к третьим козлам, она заметила серьезное препятствие. Участок, куда она направлялась, перегораживала деревянная изгородь, поросшая виноградом, в два, а может, и в два с половиной, метра высотой. Прохода не было видно, и Кэт растерялась. Абсолютно гладкие колья без точек опоры, да и верх нельзя назвать ровным. Словом, зацепиться за край и перелезть на другую сторону Кэт не могла.

Через пару секунд она увидела несколько шестов, прислоненных к боковой части козел, перпендикулярно дорожке. Кэт подпрыгнула, чтобы преодолеть последнее препятствие, а когда приземлилась и грудные имплантаты вернулись на место, вытянула руку и схватила шест, не прерывая бега. Не раздумывая и не анализируя ситуацию, девушка приготовилась к тому, что намеревалась сделать.

Позже, рассказывая подругам о своем приключении, Кэт больше опиралась на картинку, встающую перед глазами, чем на мысли. Это было одно из чистых воспоминаний, связанных с детством. Они много бегали, прыгали. Живя среди многочисленных поленниц и заборов, отделяющих одну ферму от другой, загонов и огороженных площадок, дети легко преодолевали препятствия, встречающиеся на их пути.

Иногда подростки, включая Кэт, искали подходящую изгородь, сооружали препятствие самостоятельно. Тщательно выбирали пригодные шесты. Затем мчались, упирались шестом в землю и летели навстречу бескрайнему голубому небу Иллинойса. Руки молотили воздух, а ноги, казалось, крутили педали невидимого велосипеда. И все для того, чтобы приземлиться на пастбище или дорожке позади препятствия. Палки, которые они подбирали, частенько ломались прямо посередине полета, гнулись слишком сильно или вообще не гнулись, а они только хохотали и начинали все заново. Им было по десять-двенадцать лет, жизнь проходила в режиме бесконечных тренировок, а падение не значило ничего.

За долю секунды Кэт прибавила к воспоминаниям детства те немногие знания, которые получила, занимаясь бегом. Правда, она никогда не принимала участия в соревнованиях по прыжкам с шестом. Однако имела представление о его размере и других характеристиках, технике установки и о том, как правильно его держать. Но почему-то Кэт пребывала в твердой уверенности, что выбрала нужную палку, оказавшуюся, правда, немного тоньше стандартного шеста и чуть короче плодосъемника, но именно эта уверенность позволила ей добежать до изгороди, увитой диким виноградом.

Установив шест на небольшом расстоянии от препятствия, она услышала за спиной: «Господи! Вы только посмотрите на это!» И так же как в своих воспоминаниях и бесконечных мечтах, Кэт побежала, ослабила шест, изогнулась всем телом и перемахнула через изгородь, упав на газон по другую сторону забора.

По ее словам, она совсем не испугалась, прекрасно зная о тяжести своих грудных имплантатов и легкости ног в практически невесомых кроссовках, но при этом совсем не чувствуя страха или даже неуверенности.

Снова вскочив на ноги, Кэт побежала вниз по склону и вскоре оказалась в машине, стоявшей как раз там, где короткая аллея открывала прекрасный вид на широкую улицу.

— Поехали, — выдохнула она, открывая заднюю дверцу. — Поехали же!

Ошеломленная Дина только прошептала:

— Господи помилуй. — Вдавила педаль газа в пол, и подруги понеслись вниз по улице.

Женщины сочли своим долгом проводить Кэт до дома, одна машина следовала за другой. Они договорились встретиться там в любом случае, но триумф сделал их кавалькаду еще более торжественной. В другое время они бы с радостью понесли ее на своих плечах. Поскольку Кэт приехала в машине Шарлотты, у Полли ей было совершенно нечего делать.

За тонированными стеклами Дининой машины, когда она поехала немного медленнее, в своеобразной раздевалке, устроенной на заднем сиденье, начался настоящий праздник. Отдышавшись, Кэт расхохоталась, закричала, облила себя содовой и только потом попыталась ответить на вопросы. Полли, которая за происходящим наблюдала из-за угла, где фронтальная стена выходила в аллею, перебралась на заднее сиденье и завернула Кэт в полотенце.

— Успокойтесь. Держите себя в руках, — ворчала Дина, то и дело приговаривая: — Я не могу в это поверить!

«Лексус» Шарлотты уже стоял возле парадного входа. Пять женщин, подавляя восторженнее возгласы, толкаясь, пробрались в заднюю часть дома. Семья давно спала — Барнаби, их маленькая дочка и няня. Кэт, переодевшись в шорты и футболку, вытирала волосы полотенцем.

Остальные уже успокоились и обсуждали подробности происшедшего, время от времени возвращаясь к кульминационному моменту — побегу Кэт.

По словам Шарлотты и Жюстин, припарковавших машину на ближайшем перекрестке, вместе с репортером, подошедшим к парадной двери, когда Кэт свалилась с дерева, была подруга Полли Тесс (если опираться на описание Полли). Сначала к двери подошел дворецкий, а уже потом, с газетой в руках, появился сам Кэннон. В процессе разговора разгорелся спор, Кэннон попытался закрыть дверь, и в конце концов его попытки увенчались успехом.

Кэт почти добежала до первых козел, когда сработала сигнализация. Две женщины, по-видимому, не могли ее выключить и производили впечатление совершенно обезумевших, поэтому покорно приняли помощь проходившего мимо охранника, который обнаружил выключатель под левым передним крылом автомобиля. За происходящим наблюдали два журналиста и несколько домовладельцев, привлеченных шумом на улице, а когда все закончилось, Шарлотта и Жюстин выехали на бульвар и направились на запад.

Все прошло прекрасно. Подруги чувствовали себя отлично. Они все сделали, чтобы Кэт смогла выполнить свою работу. И теперь пили кока-колу и икали, ели крендельки с солью и обнимали друг друга, обессилевшие от хохота и опьяненные удачей.