Испанскими военными кораблями Балеарское море не удивить! Другое дело, когда не столь малое их количество целенаправленно движется в сторону итальянских земель, при этом не имея враждебных намерений, в сугубо мирных целях. А на сей раз так оно и было. Полтора десятка больших галер три обычных каракки и одна, зовущаяся «Идальго», под знаменем Изабеллы Кастильской. Разного рода морские разбойники, лишь увидев столь немалый отряд, спешили убраться, пытаясь выжать хоть ещё немного скорости из парусов, хлеща плётками прикованных к вёслам рабов… И молились своему Аллаху, осознав, что их не собираются преследовать.

Сама же Изабелла Кастильская, по приказу которой на палубе установили пару удобных и в должной степени подобающих для семьи Трастамара кресел, сейчас восседала в одном из них, смотря на колыхающиеся за бортом волны, на бескрайнюю водную гладь, небо… Мысли текли своим чередом, в то время как руки занимались привычным и расслабляющим делом — вышивкой, к которой она пристрастилась ещё в очень давние годы, когда даже не рассчитывала стать не просто королевой, а известной чуть ли не во всём мире грозой врагов Испании.

Её ждал Рим — тот самый древний город, успевший побывать и центром некогда великой империи, и столицей сменившего империю варварского королевства, и пережить совсем уж тяжёлые времена. А потом вновь подняться на недостижимую высоту, но уже несколько в ином облике — сердца христианства. Правда был ещё Рим Восточный, он же Константинополь, но после сначала заката, а потом и полного, окончательного крушения Византии, Рим снова остался единственным. Остался и теперь там вызревало что-то новое и это новое она, королева, сумела вовремя заметить. Теперь оставалось лишь использовать во благо Испании.

Многим приближённым и даже собственному мужу Изабеллы казалось, что даже если появилась необходимость заключения брака Хуаны с Чезаре Борджиа, то можно было обойтись и браком по доверенности, когда вместо невесты сначала в Рим прибудет какая-то важная персона. И уж точно не было никакой необходимости самой Изабелле отправляться в Рим вместе с дочерью. Однако королева Кастилии была заметно умнее своих советников, своего мужа и вообще очень многих людей в Испании. Иначе бы просто не смогла достичь занимаемого сейчас положения. Она умела не просто смотреть на мир, но и видеть суть происходящего.

А с того самого дня, как она впервые поделилась своими намерениями с мужем, ситуация в Италии изменилась довольно сильно, но исключительно подтверждая её предчувствия. Король Франции был разбит при попытке вырваться из Неаполя. На сей раз уже ничего нельзя было переложить на чужие плечи, Карл VIII сам встал во главе армии, потерпевшей поражение. Пусть в Неаполе и других городах королевства крепко сидели французские гарнизоны — их падение было лишь вопросом времени. Да и восьмитысячная армия Гонсальво де Кордовы успешно продвигалась от города к городу. Ему мешало почти полное отсутствие приемлемых дорог в южной части королевства, но Изабелла, равно как и её муж, была уверена, что такое препятствие точно не остановит закалённого в боях полководца и привыкших к невзгодам испанских солдат.

Восстание, поднятое Анной Бретонской, организованное Борджиа, тоже искренне порадовало Изабеллу Трастамара. Поэтому в порты Бретани безостановочно шли корабли с разными необходимыми для войны грузами, равно как и с наёмниками, которым щедро платили… из римского кошелька. Борджиа явно не жалели того золота, которое отбирали у своих врагов, не копя его, а почти сразу выстилая золотые тропы, ведущие их к мало кому понятным целям.

Королева понимала. И спешила объяснить их мужу, который не отличался глубоким пониманием сложных многоходовых планов. Она показывала ему на карте то, чем Борджиа уже завладели, что собирались получить в ближайшее время, а на что нацеливались в более отдалённом будущем. Собираемая по кусочкам мозаика очень хорошо складывалась даже не в герцогство, пусть трижды великое, а полноценное королевство, мало чем уступающее тому же Арагону. Борджиа не хватало только короны, но было очевидно, что она может быть создана ювелирами в любой миг, как только будет отдан приказ. А уж сомневаться в том, что отец охотно возложит эту самую корону на голову родного сына, не приходилось. Более того, передаст все те владения, которые только удастся отщипнуть от Святого Престола как такового. Раньше этому могли бы воспротивиться знатные семьи, но где они теперь? Изгнаны как делла Ровере и Бентивольо, добровольно признали главенство Борджиа как Пикколомини и Чибо или же были усмирены, как Колонна и особенно Орсини.

— Фернандо…

— Да, Ваше Величество, — склонился в поклоне один из её секретарей, Фернандо де Вега, находившийся рядом на случай, если понадобится… что угодно.

— Пригласи инфанту.

Вновь поклон и верная тень — одна из многих, сопровождающих достигшую величия при жизни королеву Кастилии — удалилась выполнять поручение.

Хуана… дочь. Изабелла не была в восторге из-за необходимости выдавать замуж уже вторую из своих дочерей, тем самым обрекая себя и её на разлуку. Учитывая то, что ранее дети сопровождали её почти всюду из-за нежелания матери расставаться с ними на долгое время — это было особенно печально. Правда старшая, Изабелла, вернулась к ней после смерти мужа, но… лишь тенью себя прежней. В том не было вины ни Изабеллы, ни её мужа Афонсу, просто так уж сложилось. На всё воля Господня!

Подумав об этом, королева почему то вспомнила… слухи о Борджиа. О младшем Борджиа, которого не то что в особой набожности, а вообще в сколь-либо заметной вере сложно было заподозрить. В этом он выделялся даже в сравнении со своим отцом, ныне Папой Александром VI, которого многие до сих пор называли по примеру Савонаролы «антихристом на Святом Престоле». После сперва победы над оспой, а затем военных побед громкие крики в основе своей свелись к злобным шепоткам по углам, но ненависть от этого никуда не исчезала. И источалась она не знатью, даже не цеховыми мастерами и тем более не военными… Проистекала она от доминиканцев, иных монашеских орденов, а через них распространялась по кварталам городской и сельской бедноты, ведь именно они легче других попадали под влияние.

Странный, до конца не понятный ей человек! Вместе с тем Изабелла осознавала другое — если не привязать семейство Борджиа и особенно Чезаре покрепче к ним, Трастамара, то королевой ещё не созданного королевства станет другая женщина. Большой вопрос даже в том, будет ли она дружественно настроена к Испании. И уж тем более не стоило надеяться, что эта самая королева сумеет стать первой нитью, которая в итоге опутает коконом из шёлковой паутины и накрепко привяжет Борджиа к интересам Испании. Зато Хуана, пусть и не до конца понимая своё истинное предназначение, сможет это осуществить.

А вот и она… Изабелла с искренней любовью смотрела на худенькую, стройную девушку, по которой было видно, что пройдёт ещё год-другой и она станет настоящей красавицей. Такой, какой она, её мать, никогда не была. Королева умела здраво смотреть на мир и даже на саму себя, оценивая как достоинства, так и недостатки. У неё имелся ум, прозорливость, умение использовать любую возможность для достижения цели. У дочери этого не наблюдалось, зато имелась красота, пусть и несколько отрешённая от мира. Править ей было не дано, но вот сделать Хуану королевой было в силах Изабеллы. И не только Хуану, откровенно то говоря.

— Ты выглядишь лучше, чем вчера, девочка моя, — улыбнулась Изабелла, повелевающим жестом отослав секретаря прочь, на почтительное расстояние. — Похоже, море уже не так беспокоит тебя.

— Ещё беспокоит, — поёжилась инфанта, вспомнив вчерашние мучения от качки, усилившейся из-за поднявшегося к вечеру ветра. — Я не смогу ни полюбить море, ни привыкнуть к нему.

— Это и не обязательно. Просто море — самый быстрый и безопасный сейчас путь… Война… — ударившая в борт волна чуток сильнее обычного качнула корабль и побледневшая инфанта предпочла сесть в свободное кресло. Изабелла же, не заостряя внимания на нелюбви дочери к морю, перевела разговор на иную тему. — Тебе ведь понравился портрет Чезаре Борджиа?

Ещё недавно побледневшая от небольшой, но всё же качки инфанта заалела. Довольно строгое воспитание относительно девичьей скромности, принятое в роде Трастамара, давало о себе знать. Но именно оно показало Изабелле, а точнее подтвердило, что слова, сказанные Хуаной ещё тогда, до отплытия, не были лукавством, стремлением оправдать ожидания родителей. Борджиа ей действительно понравился. Внешностью и тем, что успел совершить. Что же касаемо остального, то тут многое зависело от первого впечатления при встрече с… женихом. Естественно, инфанта понимала, для чего она отправляется в Рим вместе с матерью. От неё это и не скрывали, напротив, подробно объяснили необходимость для Испании именно этого брака.

— Он… красивый, — потупив глаза, вымолвила Хуана. — И о нём многое говорят. Что он не только выкупил пленных христиан из османской неволи, обменяв их свободу на жизнь одного магометанина, но и хочет помочь своему отцу собрать воинов для нового Крестового похода. Как рыцарь из баллад…