Рукопашный бой, развернувшийся по всей линии обороны, длился недолго и закончился победой болгар, которые гнали румынов до линии их прежних аванпостов. На этом, бой закончился. Вечером противник прислал парламентеров с просьбой о перемирии. Цель перемирия – похороны павших. Весь следующий день этому и был посвящен. Работа по уборке трупов и так нерадостная, поэтому никого не удивило, что особого энтузиазма в этом деле никто не проявлял. Зато под прикрытием перемирия, на той стороне вовсю кипела иная работа. Враг, пользуясь отсутствием обстрела, вовсю окапывался. Мы даже заподозрили, что румыны отказались от дальнейших атак. На деле, это было не так. Стоило закончиться перемирию, как сражение возобновилось. И сразу выяснилась неприятная для нас вещь: под огнем все быстро учатся. Наносить врагу такие потери, что наносились в первый день сражения уже не получалось. Тактика наступательного боя совершенствовалась день ото дня. Конечно, игры в одни ворота на войне не бывает. Болгары тоже стремительно учились, но все-равно, каждый новый бой для них был тяжелей предыдущего. Крайничану, постоянно подкидывал подкрепления в район Бороваца. То же самое делали и мы. Причем, общий резерв у нас был исчерпан уже на третий день сражения и мы снимали с пассивных участков все, что только можно и бросали в бой на Боровацкую позицию. Добром это для нас не кончилось. Живой силы у противника было явно больше, а потому, нанеся внезапный удар в районе Монтанских позиций, он захватил их и создал угрозу обхода нашего левого фланга. В тот момент, мне нечего было подкрепить тамошние войска, ибо Боровацкая позиция тоже в любой момент могла пасть. Пришлось поступить так, как здесь никто еще не поступал. Бросить против наступающих колонн оба авиационных полка.

В данный момент мы имели в строю 72 машины из 88 полагающихся по штатному расписанию. И нужно сказать, это были неплохие самолеты. Четвертая и шестая модели "Потапов" можно сравнивать со знаменитым У-2. Самолет в общем то универсальный, способный нести 200–250 кг бомб, а в перегрузе и 450 вытянет. При этом, точно так же, как и знаменитый советский "кукурузник", способен выполнять все те фигуры высшего пилотажа, которые доступны и истребителю. Правда, было и отличие. Оно выражалось в наличии двух крыльевых пулеметов и шкворневой пулеметной установкой для защиты задней полусферы. В общем то, вполне себе истребитель-бомбардировщик. Причем, роли истребителя он был пока еще на должной высоте. За неделю боев на Старо-Планинской позиции, румыны потеряли воздушных боях четыре австрийских "Альбатроса" и три французских штабных "Вуазена". Ну и удалось сбить один аэростат с артиллерийскими наблюдателями. Один "Альбатрос" и два "Вуазена" числилось на счету капитана Нестерова. И его результат пока что никто не превзошел. Намного сложнее обстояли дела с вражескими дирижаблями. Не сказать, что атаки на них были совсем уж безрезультатными. Какие то повреждения наши "соколы" им наносили. И на сегодняшний день у врага в строю было восемь воздушных кораблей из начальных шестнадцати. Отсутствующие – это вовсе не сбитые. Им просто требовался продолжительный ремонт. Подлатав все, что можно, они вновь оказывались в строю. Но так или иначе, хотя они и являлись для нас проблемой, но поспевать везде у них не выходило. А у нас выходило. Посадочную площадку возле Земфирово мы использовали по-максимуму, заодно превращая ее в полноценный аэродром. Первым, кто попал под удар наших "соколов", была брошенная в прорыв румынская кавалерия. День работы и целая кавалерийская дивизия была рассеяна по окрестностям. Дня три про нее можно не вспоминать. Затем под раздачу попали пехотные колонны. Тут уже было намного сложней. Потому что всякой новации в военном деле, пехоте всегда есть что противопоставить. Если конечно найдется командир с хорошей головой и крепкими нервами. Таковые у румынов нашлись. Полностью успешен был лишь первый бомбо-штурмовой удар. А вот второй налет нашей авиации румыны встретили ружейным огнем. Довольно результативным. Мы потеряли три самолета от него. И тем не менее, налеты продолжились. Всего за сутки мы совершили шесть налетов. Середине дня появились вражеские дирижабли и попытались сорвать наши атаки. Совсем уж это у них не получилось, но на бои с ними отвлекаться пришлось. Ближе к вечеру нас встретили в воздухе "Альбатросы". Правда, было их немного, всего четыре штуки. Но воевать пришлось и с ними. И тут сыграла свою роль и наше численное превосходство и недосягаемое для прочих мастерство. Все четверо были сбиты. В общем, день прошел удачно. Зато ночью румыны смогли отыграться. Шесть дирижаблей нанесли удар по незащищенным стоянкам самолетов и к утру я остался без авиации. Успокаивало лишь одно: мы успели выставить пехотный заслон на пути румынских войск и таким образом их прорыв был купирован. Зато под Боровацем пришлось отступить и враг получил возможность наносить удары либо в сторону Софии, либо идти на выручку своим войскам в районе Монтан.

Силы Первой армии были на исходе и ее командующий – генерал Кутинчев считал нужным отходить на подготавливаемый нами второй рубеж обороны. С ним был согласен и начальник генштаба. И не сделали мы этого лишь потому, что румыны вдруг прекратили наступление и начали закрепляться на достигнутых рубежах.

В течении трех дней нам стала известна причина странной нерешительности. У врага подошли к концу снаряды. Зато мы, уступая ему в живой силе, по прежнему могли поддерживать сильный огонь.

Все эти дни я не покидал Старо-Планинских позиций, но благодаря хорошо налаженной связи, был в курсе того, что творилось в иных местах. Иные места – это Добруджа и Разград.

В Добрудже, войска генерала Презану, имея подавляющее превосходство в силах, успешно дошли до оборонительного рубежа в окрестностях Варны, а затем, как и следовало ожидать, надолго остановились, подтягивая отставшие тылы. Никола Иванов, командовавший Второй болгарской армией, тоже работал от обороны. Точно так же как и мы, он упредил румынов с артиллерийской подготовкой и тем самым внес разлад в их планы. Но затем и ему пришлось туго, ибо на направлении своего главного удара Презану применил танки. Все шестнадцать штук. И этого удара болгарская пехота не выдержала. Удивляться этому не стоит. Все армии мира проходят через танкобоязнь. В общем, первый рубеж обороны пришлось срочно покидать, причем, немало исправных орудий досталось противнику в качестве трофеев. Но и здесь нашлись сообразительные и волевые командиры, которые смогли быстро справиться с паникой, навести в войсках должный порядок и найти средства противодействия танковым атакам. Вернее, не столько найти, сколько вспомнить то, чему их учили до войны. Бои за вторую линию обороны были ожесточенными и более кровавыми. Здесь так же все решило превосходство в снабжении. Штурм прекратился за недостатком снарядов.

Затишье это не могло быть вечным. Потому что ни мы, ни румыны своего так и не добились. Отбив румынские удары, мы исчерпали все имевшиеся резервы и сил на разгром даже ослабевшего противника не имели. Враги же, еще имели в достатке живой силы, но вовремя перестали ее тратить, прекрасно понимая, что с одними штыками много не навоюешь.

Зато в районе Разграда бои еще продолжались. И кто там будет победителем, издалека было не разобрать. Но в любом случае, там тоже все пошло не так, как планировалось изначально. Считая себя гением танковой войны местного разлива, я рассчитывал устроить румынам нечто вроде Баин-Цаганского побоища. И вроде все этому способствовало. В авангарде у Авереску шла Девятнадцатая пехотная дивизия, еще не побывавшая в боях и вооруженная сущим старьем. Поэтому, командирам Донской и Кубанской бригады было приказано, нанести фланговые удары по этой дивизии. Причем, сходу, не давая ей времени на разворачивание к бою. Но все пошло наперекосяк, причем, в самый ответственный момент. Перед выходом на рубеж атаки, боевые машины имели в баках половину заправки. Полковник Дузь решил лучше подготовиться к бою и остановил свою бригаду для дозаправки боевых машин. Тоже самое вынужден был сделать полковник Лебеденко. И оба не учли такой фактор, как отрыв тылов, что неизбежно во время рейда. Половину дня ждали заправщиков и когда дождались, световой день закончился. Поэтому операцию перенесли на утро. Эта задержка в движении испортила весь мой замысел. Авереску не имел в своем распоряжении воздушной разведки, но это не значит, что он вообще разведкой пренебрегал. Вот его конная разведка и обнаружила казаков. Правильно оценив их намерения, он развернул Девятнадцатую дивизию к бою, а Семнадцатая и Восемнадцатая дивизии начали обходные движения. Не подозревая об этом, донцы и кубанцы развернулись и с ходу ударили по врагу. То, что их уже ждали, стало понятно по первым минутам боя. Казаки, встреченные плотным огнем, даже не стали упорствовать в атаке. Будь на их месте кто другой, то и в этой ситуации все могло получиться хотя и ценой больших потерь. Но как говорится: стиль не пропьешь. А казачью натуру даже разорение не изменило. Вести упорный бой казак не любит. Конечно, если припрет и некуда деваться, то и казак стоит до конца. Но если есть возможность этого избежать, то будут избегать. Именно это и произошло.

Сыграло свою роль и то влияние, которое я оказал на этот мир. Это у нас танки с противопульной броней зачастую одним своим появлением вгоняли пехоту в ужас. Здесь же все пошло не так. Военные этого мира верили в танки, которые у нас считались сверхтяжелыми. Толстая противоснарядная броня и множество огневых точек, превращало эти монстры в самые настоящие подвижные форты. Это внушало страх и ужас. Ну а то, что едут эти монстры медленно и недалеко, никого не смущало. На их фоне, мои пародии на "голожопого фердинанда" никого не впечатляли. К тому же, война в Америке уже убедила народ в том, что танки с противопульной бронею не для серьезной войны. Вот для подавления бунта безоружных крестьян, они подходят неплохо. Полицейское оружие в общем. Румынские офицеры про это так же знали, как и их британские или французские коллеги. А потому не растерялись сами и не дали страху победить собственных подчиненных.

Казаки не смогли прорваться сквозь огонь вражеской артиллерии. Да не очень и пытались. Все-таки шрапнель, поставленная на удар, оказалась весомым аргументом.

Ну а дальше, они стали воевать в своей привычной манере: отходили нанося короткие удары из засад. Этим самым, они не позволили себя окружить. Больших потерь врагу они не нанесли, но и сами потеряли мало. Если конечно не считать потери четверти танков в первой атаке. Вот так, отступая и огрызаясь, они на второй день соединились с Лапландской и Западно-Карельской дивизиями. Следующие три дня происходило встречное сражение, окончившееся вничью. У румынов и тут закончились снаряды, а в наших бронеходных бригадах – топливо. Правда, казаки приобрели опыт непосредственной поддержки пехоты в бою. Но ценой потери почти всей бронетехники. Потери эти не были безвозвратными. Как выяснилось, наша "мастеровщина" смогла и вытащить подбитые танки и наладить их ремонт. Но бригады все-равно придется пополнять. И пока я разбирался с этими делами, пришла еще одна новость: 30 июня 1910 года, Черногория и Италия объявили туркам войну. Спустя два дня, то же самое сделали Греция и Сербия.