Когда пал последний враг, сей яркий представитель аскеронской аристократии поставил свой восхитительный сапожок крокодиловой кожи на горло противнику и сказал бархатным баритоном:

— Когда ты, подонок, встретишься со своим отвратительным хозяином в аду, можешь передать ему, что мне не нравится не только он сам, но и вся его фигура.

С этими словами Флой проткнул наймита насквозь, и розовые банты сапожков оказались залиты кровью.

— Фу, какая гадость! Отличные, шелковые банты, и оттенок как раз подходил к моим чулкам… А эти пятна… Нет, нет, это очень несовременно!

А потом отсалютовал Рему Тиберию Аркану рапирой:

— Если есть на свете мерзавец, более невыносимый чем дю Массакр — так это Закан. Моё почтение, драгоценный Тиберий! Целую, обнимаю, и — покидаю город. Слишком много нецивилизованных грубиянов нынче развелось в нашем обожаемом Аскероне. Пойдемте, мальчики, нам нужно собрать вещи!

Мальчики в ливреях закинули протазаны на плечи и, перешучиваясь и глумясь, покинули таверну, оставив друзей зализывать раны и недоуменно переглядываться.

— Эй, Коул, — позвал хозяин таверны одного из работников. — Ты сможешь сделать новую вывеску?

— Новую вывеску, маэстру? Зачем нам новая вывеска?

— Старую-то совсем раздолбали, Коул. И видит Бог, я буду большим дурнем, если не воспользуюсь этим случаем… Мы меняем название!

— И как будет называться наш «Кленовый лист», маэстру?

— «Шесть аристократов», а? Каково? — ушлый хозяин потирал руки, ведь история получилась отличная, а чем лучше история — тем больше выпьет клиент, зависнув на барной стойке!

Люди дю Кервана, прибывшие немногим позже Флоя и его молодчиков, выносили трупы во двор и складывали их штабелями, одновременно избавляя от всего ценного — трофеи должны были пойти в счет оплаты последствий учиненного в таверне разгрома. Постепенно прибывали воины Варнифов, десяток дружинников Орбана, банда головорезов Инграма и Эдгар дю Валье, цепной пёс Аркана Старого — в единственном экземпляре. Этот хладнокровный убийца убедился, что младший Аркан жив и в целом здоров, а потом тщательно перерезал глотки каждому из наймитов Закана, чтобы убедиться, что все они мертвы, и ускакал к своему господину, бросив перед отъездом:

— Я уведомлю маэстру баннерета, что у нас теперь кровная вражда с Заканом.

Рем не удержался и показал ему вслед язык. Чертов ренегат порядком бесил юношу — может быть тем, что воином дю Валье был прирожденным, и достиг в искусстве смертоубийства того самого, наивысшего уровня, до которого любителям вроде самого Аркана никогда не достать, даже с разбегу и кончиками пальцев. А может потому, что Эдгар постоянно корчил из себя невесть что и строил козью морду?

Вот прямо как в этот раз, когда обернулся в самый неподходящий момент, чтобы увидеть высунутый язык младшего сына своего обожаемого хозяина.

— Твою мать, — сказал Рем. — Хреново получилось.

— А по-моему отлично получилось! — заляпанный кровью там и сям, и перебинтованный в трех местах Гильом дю Керван просто лучился весельем! — Эй, там! Ну-ка быстро накройте нам стол на балконе! И музыку, музыку!

Рем ошалело глянул на своего дружка, который и вправду решил пировать на поле боя, а потом снял с себя наконец дурацкий шаперон и полез за кошельком, полным звонких эльфийских монет:

— Накрывай на всех хозяин! Сегодня мы празднуем!