…Скрижали стоят на постаментах возле алтаря Немерона, совсем небольшие по размеру, похожие на каменные книги, отличающиеся лишь цветами и символами, вырезанными на них – стоило войти в храм, и иллюзия с них спала. Первой снимаю с подставки сиреневую скрижаль, почувствовав солоноватый запах моря, а пальцы словно коснулись морской глади. Генеар, Владыка вод, я держу в руках твое обещание и благословение миру, твоя сила сделала пресной воду, наполнила жизнью высохшие после битвы с Древними моря, возродила реки и озера, заставив снова бежать ручьи по земле. Я вижу тебя, юноша с волосами из текущей воды, укрытый рыбацкими сетями.

Следующая золотистая табличка с символом Гелоры, богини с головой сокола и крыльями вместо рук. Сестра Генеара, богиня плодородия, покровительница животных и птиц, чьей силой были взращены сожжённые леса и мертвые пустыни наполнились жизнью.

Я иду неспешно по кругу, снимая скрижали с постаментов, каждый раз прикасаясь, словно знакомясь с силой и самим богом, создавшим скрижаль: Сфинкс, Отец мудрости… Владыка Света, дольше и больше всех противостоявший Немерону в битве за мир и души людей, его населявших… Они все здесь, я чувствую, как воля, спавшая в скрижалях, словно просыпается от прикосновения моих рук, как она скользит по моим пальцам, плавно перетекая ко мне. Корона, несшая в себе ту же силу, что отражена в табличках, напитывается ею, как цветы, годами не видевшие дождя. Она ярко сияет, вновь становясь тем, что было задумано создавшим ее Эрдраном.

Седьмая, последняя из скрижалей лежала на алтаре Немерона. Когда я потянулся к ней, в спину ударило: «НЕ СМЕЙ!»

Обернувшись, увидел юношу с парившими рядом с ним серпами. Только марево иллюзии распалось: благословение Владыки Света позволило мне увидеть суть, скрывающуюся за этим образом, ибо ничто не должно утаиться от глаз истинного царя. Передо мной явилась настоящая сущность того, кто прятался за ложным обликом. Это было больше всего похоже на кончик щупальца, просунувшегося через слишком узкую для него щель. Крохотный отголосок невероятной силы, чьей именно, было несложно догадаться, проецировался через оружие, которое мне пытались подсунуть.

«ОСТАВЬ ЕЕ И ВСЕ ВЗЯТОЕ ТОБОЙ И УХОДИ. И МОЙ ГНЕВ ТЕБЯ НЕ ТРОНЕТ».

Я чувствовал колоссальную мощь, таящуюся за этими словами. Гнев богов опустошал целые миры, обращая в прах города и истребляя целые народы.

Но не меня пугать чьим-то гневом. Слишком многое пережил в жизни, чтобы испугаться угроз, пусть даже и бога. Мог бы убить – я был бы уже мертв, мог бы помешать или остановить – наверняка бы уже сделал это. Слишком хорошо мне было известно, что и для чего я делаю. Мертвые должны обрести покой. А мой народ – шанс на будущее.

Подхватываю тяжелую скрижаль с алтаря и ощущаю прикосновение силы создавшего ее бога. Ушедшие не должны становиться игрушками бога и бесконечно терзать живых, ни одно наказание не должно длиться вечно, а новые жители Беренхеля за свое преступление заплатили сполна. Я не хочу, чтобы из детей делали живые машины, не хочу, чтобы на стенах гибли тысячи, отражая удары нежити, а мертвым стремлюсь дать покой, пусть это и будет мое единственное деяние, как их царя. Но я видел тех, кто по воле Немерона обрел новое подобие жизни: им уже давно не нужна мишура прошлой жизни, им нужен лишь вечный сон и покой перед новым возвращением к колесу жизни. И я намерен им это дать, а что там будет со мной, честно говоря, уже и не так важно. Жизнь одного человека не стоит целого мира. Двух миров.

Все скрижали в сумке. Поворачиваюсь к выходу. Странно, никаких следов прошедшей битвы не осталось: ни тел, ни следов ударов чар или сил – ничего, словно это все осталось в кубе нага. Подпространственный карман окончательно слился с изнанкой. Ослабленный, он не сумел удержать только слишком тяжелые в плане силы предметы, насыщенные энергией до краёв. Например, храм бога. А заодно и то, что в нем. Взгляд натыкается на лежащий на полу ярко-синий кристалл с легкой морозной дымкой внутри, кружащейся, словно ледяная вьюга. Чистая квинтэссенция силы, не замутненная ничем.

Я вглядываюсь в кристалл, используя обновленные способности короны. И не обнаруживаю ничего несущего угрозы. Что ж, пригодится. Ледяной на ощупь кристалл отправляется внутрь сумки. Оглядываю храм, но больше ничего интересного не нахожу. Жаль, все остальное, видимо, осталось в кубе нага. А может, оно и к лучшему.

Иду вперед. Иллюзия, скрывавшая за собой бога, по-прежнему висит на месте, только серпы пропали. Странно, что больше не последовало уговоров или угроз, я был внутренне к ним готов. Хотя, для бога вряд ли стали секретом мои мысли и чувства, и он не стал растрачивать силы на напрасные попытки. Я проходил мимо, когда моего запястья коснулось что-то омерзительное, словно щупальце полуразложившегося осьминога, а следом я услышал шепот Немерона, раздавшийся у меня сразу в разуме: «Отныне и навсегда на тебе мое проклятие и моя метка. Все, в ком есть хоть малая частица Смерти, будут знать, что ты им враг. Все не обретшие покой, те, кто не смог уйти за черту или те, кто используют силу Смерти, сделают все, чтобы отнять твою жизнь. И Трое, не давшие убить мне тебя сейчас, этому уже не в силах помешать. А когда ты умрешь, ты вступишь в мои владения, и там я возьму свое по праву».

Призрак пропал, сделав свое дело, а я с раздражением потер запястье, на котором расплывалось серое пятно, оставленное Немероном. Я знал, что не будет все так просто, ну хоть не оказался дураком, вытащившим для нага Скрижали за спасибо. Может, стоило развеять призрака? Хотя нет, это глупо. Нельзя изгнать бога из его собственного храма. А значит, и этой гадости избежать не удалось бы. Ладно, я жив, хотя, отправляясь сюда, не слишком надеялся вернуться обратно.

Отринув бесполезные сожаления, делаю шаг вперед и переступаю порог храма. Вижу удивленное лицо джуна, возле активированного рунного круга – чем-то потрясенного нага, уважительно склонившего при виде меня голову… А следом на меня обрушивается поток эмбиента. Невероятно огромный, словно могучий океан, он сметает жалкие плотины моего разума. Тщетно пытаюсь устоять на ногах, но ступени храма подаются мне навстречу, и я падаю куда-то вниз, в благословенную темноту забытья.