– Германский кайзер считает, что его государство набрало уже такую мощь, что способно бросить вызов одновременно России на суше и Британии на морях, – сказал адмирал Фишер. – Германия третьей после Великобритании и России вступила в линкорную гонку, и сейчас на ее верфях со всей возможной поспешностью закладываются корабли этого нового класса…

– Скажите, Джеки, – король скептически скривил губы, – а какой проект лучше: ваш или русских?

– Не знаю, Берти, – тяжело вздохнув, ответил адмирал, – но подозреваю, что русских. То, что удалось узнать нашей разведке, говорит, что это взвешенный продуманный проект, опирающийся на значительный предшествующий опыт, которого у наших инженеров, к сожалению, нет. В остальном достоинства и недостатки корабля может показать только бой, а русские ведут себя так, будто знают, что этот бой непременно грянет.

– Ну хорошо, – сказал король, – во время поездки в Санкт-Петербург я попрошу, чтобы нам показали один из таких кораблей. Может быть, вы вынесете из этого визита для себя много полезного.

– Боюсь, Берти, что единственным моим чувством будет белая зависть… – ответил королю адмирал Фишер.

– Так все же, Ваше королевское Величество, вы решили принять предложение своей племянницы и поехать в Россию? – немного подумав, спросил Эдуард Грей.

– А почему бы и нет? – пожал плечами король, – письмо русской императрицы – это верх недосказанности, и в то же время оно наводит на очень интересные мысли. В ближайшие годы Германская империя кайзера Вильгельма может стать такой же угрозой мировому порядку, какой когда-то была империя Наполеона Бонапарта, и бороться с этой опасностью требуется не поодиночке, а вместе. Моя покойная мать была просто одержима враждой к России, и я подозреваю, что на это у нее имелись свои чисто личные причины. Но сейчас ее с нами нет, и курс государства требуется менять, чтобы Британия могла проводить политику, адекватную текущему моменту.

– Мой предшественник, – наконец-то заговорил Кемпбелл-Баннерман, – планировал ослабить Россию в русско-японской войне, а потом использовать ее в качестве младшего партнера в антигерманском альянсе. Теперь я вижу, что все произошло почти наоборот: Россия не ослабла, а усилилась, но главное в этом то, что канцлер Одинцов и иже с ним ищут союза с нами, а не с кайзером Вильгельмом. Русско-германский альянс в любом случае был бы направлен против Британии, и этот шаг русских мог бы стать для нас смертельным.

– Русско-французский альянс тоже первоначально был направлен против Британии, – сказал Эдуард Грей, – но потом французское правительство явно дало понять, что не будет противодействовать нашим интересам…

– За что их и наказали понижением уровня союзных отношений, – хмыкнул адмирал Фишер. – Но и только. Без защиты остались только французские колонии, а прямое нападение Германии на Францию по-прежнему должно привести ее к войне с Россией. И сделано это было не из какой-то особой любви к французам, а потому, что еще тогда, три года назад, русская верхушка понимала, что Германия, если предоставить ей возможность творить все что заблагорассудится, может стать угрозой значительно большей, даже чем Япония.

– И именно этот шаг русских привел к тому, что Германия стала все больше и больше денег вкладывать в военный флот, – парировал Эдуард Грей. – Воевать в колониях без флота невозможно, и для того, чтобы хотя бы оспорить у французов одно лишь Марокко, требуется множество боевых кораблей.

– Ну, это естественно, – пожал плечами король Эдуард, – ресурсы Германии не бесконечны, и чем сильнее будет ее флот, тем слабее окажется армия. Теперь уже нам следовало бы понять, какую политику проводить дальше. По-прежнему придерживаться нейтралитета, благосклонно взирая на усиление Германии (или даже вступить с ней в альянс, как того хотят некоторые германские круги, обещающие нам долю от добычи) или же согласиться на предложение моей племянницы и сблизиться с Россией?

– Я за второй вариант, – ответил адмирал Фишер, – по крайней мере, его надо попробовать. Нам прекрасно известно, что адмирал Тирпиц, этот апологет германской морской мощи, за следующие десять лет планирует догнать и перегнать наш королевский флот как по количеству кораблей, так и по суммарному весу бортового залпа.

– Я тоже за то, чтобы прекратить вражду с Россией, – сказал Эдуард Грей, – во время грядущих переговоров мы должны взаимно зафиксировать, что кому принадлежит в настоящий момент, а также определить сферы влияния и цели грядущей войны. Как когда-то союз Британии и России низверг империю Наполеона Бонапарта – точно так же сейчас необходимо сокрушить и бросить в прах империю Гогенцоллернов, это уродливое образование, возникшее буквально на наших глазах из множества независимых королевств и княжеств. То, что быстро выросло, так же быстро можно и разрушить. И сделать это предстоит именно русской армии, ибо сверхброненосцы адмирала Фишера не смогут вторгнуться на пространства центральной Европы.

– Скажите, а почему в качестве предполагаемых могильщиков Германской империи вы не упомянули французов, которые тоже до крайности не любят немцев? – спросил адмирал Фишер.

– Французы храбрятся изо всех сил, но внутри у них пустота, – ответил британский министр иностранных дел. – Прошлое их столкновение с Германией показало, какова истинная ценность французской армии на поле боя. Русские, напротив, в совсем недавней войне сумели разгромить превосходящую их японскую армию, обученную по лучшим европейским стандартам. При этом, в отличие от боевых действий на море, их армия действовала исключительно местным оружием и разгромила японцев только благодаря качеству своих командиров и мужеству солдат. Поэтому германскую армию тоже придется громить русским солдатам, в то время как наши моряки возьмутся за вражеский флот.

– Да будет так, аминь! – подвел итог разговору король Эдуард. – Итак, мы отправляемся в Россию. Со мной в Санкт-Петербург, помимо королевского семейства, пойдут министр иностранных дел и первый морской лорд адмирал Фишер. Премьер-министр останется дома на хозяйстве и будет беречь нашу корзину с хрупкими яйцами. Так как ваш «Дредноут», Джеки, еще не готов, то пойдем на одном из броненосных крейсеров нашего флота по вашему выбору. И вообще, у меня есть чувство, что за время поездки мы узнаем еще очень много того, что перевернет наше представление о смысле творящихся ныне событий.