– Кстати, – сказал Михаил и сунув в руку во внутренний карман мундира, достал оттуда конверт и алую бархатную коробочку, – передай это своей сестре. Тут ей личное письмо от государыни Ольги и мой жениховский подарок.

– Будет сделано, – сказал Георгий, точно таким же движением пряча конверт и коробочку во внутренний карман своего мундира. – А теперь нам пора, Михаил, люди ждут.

14 мая 1907 года, час пополудни. Сербия, Белград, отель «Москва», гостиная королевского номера.

Когда принц Георгий пришел для откровенного разговора к жениху своей сестры, в гостиной его номера, помимо Великого князя, находился еще один человек, которого сербский принц уже видел на вокзале в составе российской делегации.

– Знакомься, Джорджи, – сказал Михаил, – это полковник Рагуленко по прозвищу «оберст Слон», он работает у нас главным военным инструктором. Его девиз: «налечу-растопчу», его ученики-слонята – это золотой фонд нашей армии и ее будущее. Ты тоже должен поступить к нему в обучение, чтобы через какое-то время поручник Георгий Карагеоргиевич превратился сначала в полковника, командира бригады специального назначения, пьющего австрийскую кровь ведрами, героя войны за воссоединение сербского народа, а потом и в генерала, главнокомандующего всей сербской армией. Понимаешь, о чем я?

– Еще бы, – с серьезным видом кивнул Георгий, – и, кстати, должен сказать, что сестре твой подарок понравился. Очень мило и со вкусом. А теперь я хотел бы узнать, о чем ты хотел поговорить со мной без свидетелей. Ведь, как я понимаю, господин Слон, скорее всего, пришедший в наш мир из будущего, свидетелем не является.

– Ты все правильно понимаешь, Джорджи, – сказал Михаил. – Полковник Рагуленко не свидетель, а наш партнер, поэтому у меня нет от него секретов. А теперь садись вон в то кресло и слушай внимательно. Речь пойдет о грядущей войне, которой буквально беременна Европа.

– О какой войне ты говоришь, Михаил? – недоумевающе спросил Георгий. – В Европе царит вечный мир, и ни одна страна не в состоянии нарушить его без наступления тяжелых последствий.

– Есть одна страна, – вместо Михаила ответил полковник Рагуленко, – император которой действует по принципу: «дедушка старый – ему все равно». И первоначальной жертвой нападения этой страны непременно станет Сербия, которую этот «дедушка» ненавидит всеми фибрами души. И ты, Георгий, прекрасно понимаешь, о ком я говорю.

– Разумеется, господин полковник из будущего, – кивнул принц Георгий. – Этот вонючий хорек Франц-Иосиф набрал столько грехов, что с ними его не пускают даже в ад. Но пусть он знает, что если на нас нападут, то сербы будут насмерть сражаться за свою свободу и жизнь.

– И не только вы, – подтвердил Михаил, – если Австро-Венгрия нападет на Сербию, то Российская империя встанет рядом с Сербией в одном ряду. Но это приведет к тому, что сначала в войну будет втянута Германия, а за ней Франция, Бельгия и Британия. Вот тебе, Джорджи, и большая война на всю Европу. А главная причина ее даже не в животной ненависти к Сербии, которую испытывает австро-венгерский император. Все дело в том, что мир к началу двадцатого века оказался уже поделен между ведущими мировыми державами, и чтобы еще больше увеличить свои прибыли, сильнейшие игроки замыслили мировой передел. Поэтому те силы, что прежде сдерживали агрессивные наклонности старого маразматика (Франца Иосифа), теперь будут всячески подстегивать его к тому, чтобы при первом же поводе он напал на Сербию, спровоцировав общеевропейскую, или даже мировую бойню. Если это случится, то даже победители понесут тяжелейшие потери, которые не окупит полученная добыча.

– Насколько я понимаю, – с каменным выражением на лице сказал Георгий, – у вас, у русских, есть какой-то план по предотвращению этой войны или ее проведении таким образом, чтобы вам при разделе последствий досталось все съедобное, а остальным – несъедобное.

– За кого ты нас держишь, Джорджи? – усмехнулся Михаил. – Предотвратить объективно назревшую войну мы не сможем, ибо в скором времени поводы для нее станут выскакивать так же часто, как прыщи на лице перезрелой невесты, а нагло обмануть всех остальных просто не захотим. Наш замысел заключается в другом. Назревшую мировую войну необходимо разбить на несколько локальных конфликтов, в каждом из которых мы будем в несколько раз сильнее вероятного противника. Первым врагом, которого мы выбьем из игры, скорее всего, будет Османская империя. Но ее разгром почти неизбежно будет означать аннексию Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины, а значит, и ее конфликт с Сербией.

– Да, это вполне возможный вариант, – согласился Георгий. – Австрийцы оккупируют эти сербские земли тридцать лет и уже начали считать их своей собственностью. Но что вы хотите сделать с Османской империей?

– Там, в нашем мире, – вместо Михаила ответил полковник Рагуленко, – для решения Османского вопроса был создан Балканский союз в составе Болгарии, Сербии и Греции. В результате первой Балканской войны земли, преимущественно населенные болгарами, попали в состав Сербии и Греции, в результате чего случилась вторая, межсоюзническая, война, в которой Болгария потерпела поражение, поскольку, помимо сербов и греков, ее атаковали битые турки и возжелавшие легкой добычи румыны. Сербии-Югославии чужие земли тоже не принесли большого счастья, потому что из-за них она дважды за двадцатый век получала удары в спину, а потом построенная по заветам господина Димитриевича Югославия, оставленная из разнородных кусков, рассыпалась на составляющие элементы как карточный домик.

Великий князь Михаил кивнул и добавил:

– Мы предлагаем заменить в Балканском союзе Грецию Россией, заблаговременно разделить добычу по справедливости и избить турецкую армию до такого состояния, чтобы на ближайшие пятьдесят или сто лет отбить у нее желание вести боевые действия против кого-либо. Ну и, попутно, все болгарское станет болгарским, все сербское сербским, а Россия получит Черноморские проливы, которые, наконец, обезопасят Черное море от внезапного появления в его акватории военных флотов нечерноморских держав. И только после этого можно переходить ко второй части Марлезонского балета, то есть к разгрому Австро-Венгрии.

В ответ Георгий несколько скептически хмыкнул и спросил:

– С моей точки зрения, если делить земли так, как ты сказал, то Сербии почти ничего не достанется. Наверное, ты, Михаил, говоришь все это, имея в виду свою будущую должность болгарского князя?

Великий князь и полковник Рагуленко переглянулись, потом Михаил с нажимом в голосе произнес: