– А страна имеет по этому поводу прямо противоположную точку зрения, – сказал полковник Рагуленко. – Впрочем, все кончилось хорошо, а не так как, в Сербии, и не так, как в нашем прошлом в России. Все живы, а бывший князь Фердинанд имеет возможность вернуться в Кобург и жить в свое удовольствие.
– Да, – согласился Великий Князь, – это единственный светлый момент во всей этой истории. Я понимаю, что детронизация князя Фердинанда проводилась в интересах Российской Империи, и в то же время не могу полностью одобрить такой образ действий.
Немного подумав, Михаил добавил:
– Я знаю об этой своей двойственности, и именно поэтому уступил императорский пост Ольге. Уж у нее-то, если так будет надо для России, рука не дрогнет свергнуть хоть Фердинанда, хоть Эдуарда, хоть Вильгельма. Но при этом должен сказать, что у меня усилились опасения оказаться на болгарском троне против своей воли. Как ты думаешь, насколько вероятен вариант, когда это великое народное собрание выкрикнет именно мое имя?
– Это будет более чем вероятно в том случае, если такое решение примут в Петербурге, – ответил полковник Рагуленко. – Но это далеко еще не все самое веселое. Представляю, сколько твоих безработных родственников, ближних и дальних, толпится сейчас в приемной твоей сестры в надежде заполучить должность болгарского князя…
– Да уж, – прыснул смехом Великий Князь, – что есть, то есть. Еще ПаПа говорил, что Романовых стало несколько многовато и нам следовало бы немного поужаться. Чуть больше ста лет назад, во времена прапрадеда Павла Петровича вся династия Романовых состояла только из самого императора, его жены и детей, а сейчас всех и не упомнишь.
– Бездельников, Миш, много, – резюмировал Слон, – а править придется тебе. Готов дать девяносто девять процентов за то, что решение уже принято, и ты от него не отвертишься.
– Но почему именно я? – воскликнул Великий князь Михаил. – Почему не какой-нибудь Гогенцоллерн и не Бурбон?
– Ответ у тебя прямо перед носом, – ответил Слон, – но ты его не видишь. Женитьба болгарского князя, в перспективе царя, на потенциально сербской королеве, приводит нас к ситуации, когда две этих страны оказываются объединенными личной унией. Так в свое время начиналась единая Испания – с брака Кастильской королевы Изабеллы и Арагонского короля Фердинанда. А ведь на тот момент арагонцы и кастильцы были родственными, но разными народами и говорили на родственных, но разных языках, но сейчас почти все их потомки считают себя испанцами. Не думаю, что нечто подобное приходило к нашим интриганам в голову изначально, но теперь, когда забрезжила такая возможность – создать, так сказать, Большую Югославию – они от нее вряд ли откажутся. Вы с Еленой люди молодые и прожить можете очень долго, и есть надежда, что после вашего длинного, и, надеюсь, удачного правления никто и не захочет разнимать единую страну на составные части.
– Да, Слон, – со вздохом сказал Михаил, – думаю, что это будет действительно так. Уверен, что по приезде в Белград меня уже будет ждать телеграмма сестры, повелевающая принять такое предложение сразу после того как оно поступит. И в то же время в Софии господин Баев и его люди уже бегают высунув языки, стараясь устроить все наилучшим образом для того, чтобы болгары выбрали именно мою персону, а не кого-нибудь другого. Да и я после этого разговора с тобой уже смирился со своей судьбой. От чего не уйдешь – так это от нее. Там, в вашем мире, я всю жизнь увертывался от трона, и в результате обманул всех, кто возлагал на меня надежды, и закончил жизнь при дурацкой попытке ограбления двумя обормотами.
– Не суди себя так строго, Миш, – покачал головой полковник Рагуленко, – никто из нас не идеален. Главное, что сейчас ты совсем не тот, что был в нашем мире. Я думаю, что тот Михаил Романов этого даже бы не узнал, если бы вдруг встретил. Разве ты сам себе никогда не казался незнакомцем?
– Да, пожалуй… – сказал Михаил. – Общение с вами никому даром не проходит. А сейчас давай немного помолчим. Ибо именно сейчас былой Великий Князь Михаил Романов уходит в небытие – и на его место является новая личность, мыслящая уже в гораздо более широком государственном масштабе. Прежде я только выполнял поручения Ольги, а теперь пришло время решать, что будет хорошо, а что плохо для вверенного мне народа. Однажды, три года назад, я уже превращался из беспутного поручика Синих Кирасир Мишкина в того Великого Князя, какой я есть сейчас, – и вот впереди меня ждет новая метаморфоза, надеюсь, последняя…
14 мая 1907 года, утро. Сербия, Белград, вокзал Белград-главный, прибытие поезда.
Встречать высокопоставленного визитера на Белградский вокзал приехал брат невесты, королевич Георгий, во главе небольшой свиты из таких же серьезных молодых людей в парадных мундирах офицеров сербской королевской армии. Капитан Димитриевич тоже был поблизости, но не отсвечивал, ибо невместно. Но только не получалось у Аписа быть незаметным; его мрачную, глыбообразную фигуру не задрапировать ярким парадным мундиром. И возвышался он над толпой подобно скале, рассекающей людское море.
Но все изменилось после того как к перрону подошел поезд из Софии. Окутавшись паром и отфыркиваясь, локомотив остановился; лязгнули вагонные сцепки – и поезд замер окончательно. И вот из вагона первого класса, в котором, по имеющимся у Георгия данным, путешествовал жених его сестры, вышли несколько русских офицеров (также в парадной форме) и молодых мужчин в штатском; они осмотрелись – и только потом в дверях вагона появился Великий князь Михаил. Остановившись на мгновение, жених принцессы Елены нашел взглядом встречавшего его принца Георгия и широко улыбнулся ему как старому знакомому.
– Здравствуй, Джорджи! – сказал он, пожимая руку будущему шурину, – очень раз тебя видеть. За те четыре года, на которые ты пропал с горизонта, мальчик с задатками превратился в многообещающего молодого мужа… И это не лесть. Короче, Джорджи, нам о многом надо поговорить, только не здесь и не сейчас…
Георгий во время рукопожатия тоже окинул взглядом перспективного родственника и, сделав вывод, что тот вполне искренен, ответил тому в тон:
– Я тоже рад тебя видеть, Михаил, и думаю, что очень хорошо, что к моей сестре сватается не беспутный поручик синих кирасир Мишкин, а солидный генерал-лейтенант Михаил Романов, гроза японцев и англичан. А что касается разговора с глазу на глаз, то я всегда готов. Теперь осталось узнать, где ты собрался остановиться… Неужели в русском посольстве?
– Знаешь, Джоржи, – ответил Великий князь, – меня тут попросили принять участие в открытии белградского гранд-отеля «Москва»[35], приуроченного как раз к моему прибытию, и снять там номера для себя и своих сопровождающих. Так сказать, в знак сербско-российской дружбы… Так что придется перерезать ленточки и говорить красивые речи.
– Знаю, – кивнул Георгий, – папенька тоже там будет, ведь наполовину этот отель принадлежит Российскому государственному страховому обществу, а вторая половина в разных долях распределена между вашей императрицей, канцлером Одинцовым, тобой лично и еще несколькими персона. Так что речи о нашей крепнущей дружбе вы с ним будете читать по очереди. Елена тоже собирается присутствовать, только в первые ряды она не полезет и будет наблюдать за твоей особой как бы издали…