– Скорее, это вам повезло, что у вас нет проблем с сердцем, – усмехнулся управляющий, протягивая связку. – Впрочем, приношу свои извинения за этот неумышленный инцидент.
– Вам следовало меня окликнуть, когда вы увидели свет фонаря!
– Да, но я принял вас за другого человека. А он бы меня не испугался, – сухо ответил Филипп и пошел к выходу наверх.
– Вы подумали, что это Крушаль? – окликнул Альберт уходящего во мрак коридора управляющего.
– Нет, Крушаль слишком стар, чтобы жить на дереве, – загадочно ответил Филипп, и гулко расхохотался.
Озадаченный историк спустился вниз, уже не обращая внимания на мрачный антураж подземелья. Новость о том, что по территории замка может расхаживать кто-то еще, сильно заинтриговала. И это не вызванный извне электрик или слесарь, тогда бы во дворе стояла машина, а некто, кто живет на дереве. Впрочем, это могла быть и метафора, но при случае надо будет расспросить об этом Крушаля или прислугу.
В лаборатории Альберт целенаправленно подошел к книжному шкафу и сконцентрировал внимание на книгах по оптике, игнорируя алхимиков. Итак, на какие же труды может сослаться образованный монах?
Подошли бы сочинения Аль-Хорезми, жившего в IX веке в Багдаде и известного в Европе как Algorithmus. Его именем и был назван термин "алгоритм". Но этот ученый был более известен своими математическими трактатами, нежели оптическими, и в шкафу его книг Альберт не обнаружил. Зато здесь были все семь книг фундаментального трактата "Сокровище оптики" Альхазена, то ли X, то ли XI века, того самого ученого, который первым предложил разумное объяснение оптической иллюзии – огромных размеров луны над горизонтом. Альберт решил, что книга четвертая "Об отражении от зеркальных поверхностей" будет ему весьма полезна. Захватил он на всякий случай и книгу о зажигательных зеркалах, где, в частности, говорилось об изготовлении параболических зеркал. Завершил небольшую подборку посвященный оптике трактат "Opus Majus" (Большой труд) Роджера Бэкона.
Естественно, читать все это в сырой холодной комнате не хотелось, и Альберт, сунув под мышку эти три наиболее заинтересовавшие его книги, запер лабораторию. Когда он поднялся, Филиппа во дворе уже не было, агент же садился в свой роллс-ройс. Альберт поспешно подошел к машине, и Крушаль не стал захлопывать дверцу.
– Скажите, а на территории замка живет еще кто-нибудь, кого я не знаю? – спросил Альберт.
– Нет, с чего вы взяли?
– Филипп упомянул кого-то, кто живет на дереве…
– Пьян, должно быть, вот и несет всякую чушь, – зло ответил агент и повернул ключ зажигания.
– А за территорией замка? – громко спросил Альберт на фоне уверенного рокота старинного роллс-ройса.
Но Крушаль с непроницаемым лицом уже тронулся с места и выехал со двора.
– Слишком стар, чтобы жить на дереве… – повторил вслух историк. Он постоял немного, задумчиво проводил взглядом машину, а когда она скрылась за воротами, пошел к качелям на лужайке. До вечера Альберт решил читать, чтобы при встрече понять чернокнижника. Однако через час мысли стали уплывать, и Альбертом овладело тревожное любопытство. Дело в том, что вопрос о комнате Николаса вызвал на лице Крушаля странное смятение чувств, а ведь пожилой агент умел скрывать эмоции – в этом Альберт успел убедиться. И теперь историк гадал, а что, собственно, такого запретного могло быть в комнате владельца? И еще какая-то мысль все время пробегала по самому дну сознания, но ее никак не удавалось ухватить. Естественно, сконцентрироваться на сложных текстах больше не получалось.
Воспоминание о зеркалах из полированного металла навеяло вдруг идею, что комната в башне может являться неким экспериментальным полигоном какой-нибудь игры с сознанием. А что если в башне стоят какие-нибудь излучатели, которые во время сна закачивают в мозг средневековую локацию? А где-нибудь в замке, в одной из комнат, сидят люди в белых лабораторных халатах, и, прильнув к экранам компьютеров, изучают поведение Альберта, отрабатывают технологии… Тут взгляд историка упал на связку, которую он так и не успел возвратить управляющему. Она лежала на качелях среди книг и призывно поблескивала бороздками ключей.
"А ведь в этой связке может быть ключ от комнаты владельца, – осознал Альберт. Что если в комнате Николаса как раз и находится наблюдательный пункт? И те, кто за мной наблюдают, спокойно там обустроились? Ивет носит туда еду…" Альберт встал и нервно прошелся по лужайке. В голове сам собой сформировался рискованный план.
Дело в том, что в замке ложились спать рано. Альберт же удалялся в свою комнату почти сразу после ужина, изредка засиживаясь в каминном зале, чтобы порыскать в просторах интернета. Засыпал он по-разному, бывало, что и после двенадцати, и переселение в прошлое не было связано с каким-то конкретным временем. Экспериментировать же с энергетическими напитками, чтобы не спать всю ночь, он побаивался, опасаясь непредвиденных последствий. Однако до полночи он мог полностью распоряжаться собой, и это было проверено на практике. А что если, думал Альберт, часов в одиннадцать пройти на второй этаж в комнату Николаса прямо из каминного зала, тоже расположенного на втором этаже, но только старого крыла? Это можно сделать, пройдя пару коротких коридоров и несколько смежных комнат. Затем к двери владельца Курсийона можно попробовать подобрать какой-нибудь ключ из связки. Проблема лишь в том, что там же находятся комнаты агента и управляющего. Однако можно запастись легендой и в случае чего сделать вид, что срочно понадобился совет Крушаля.
План был, конечно, неблаговидный, но Альберт ничего не мог поделать со своим все возрастающим любопытством. Решив, что будет действовать по обстоятельствам, он взглянул на солнце – оно уже садилось, и, собрав книжки, направился читать в каминный зал.