Спустившись в таверну, Альберт обнаружил Гроуса с сержантом, сидящих за столом и поедающих какое-то холодное мясо. Без особой охоты он присоединился к завтраку, по примеру спутников нацедив в кружку вина из стоящего на козлах бочонка. Не то чтобы хотелось с утра выпить, но Альберт вспомнил, что вино отчасти обеззараживает.

– Итак, куда мы направляемся? – спросил сержант, дожевывая свой кусок.

– Может, в Сен-Мор? – спросил Гроус. – Это аббатство рядом с Сомюром, там наш гарнизон.

– Я думаю, находясь там, мы будем себя чувствовать не спокойнее, чем в Ва, – сказал Альберт. – И в Бретань мы идти не можем, потому что туда пойдет Дю Геклен, преследуя Ноллиса. Не хотелось бы влезать в их дела.

– Плохо, – Гроус явно расстроился, задумался о чем-то своем, а затем нехотя пробормотал: – Тогда надо уходить южнее, в Пуату или Гасконь. Отдохнуть можно в Брессюире. Там мощный английский гарнизон, да и сама крепость более чем серьезна. Этот город с ходу не взять. Заодно посмотрим, как сжигают Зеркального Дьявола.

– Какого Зеркального Дьявола? – насторожился Альберт.

– Стефана, монаха ордена Святого Бенедикта. Алхимика и чернокнижника. Он заточен в темнице Брессюира, и святые отцы уже получили признание, что он знает секрет волшебных зеркал, переданный самим сатаной.

– А когда его сожгут? – спросил Альберт, замирая.

– Гонец из Брессюира, с которым я беседовал пару недель назад, говорил, что казнь будет перед Рождеством Христовым.

– Тогда это знак, что нам надо отправиться в Брессюир! – возбужденно воскликнул историк. – Отсидимся под защитой стен и на казнь посмотрим.

Возражений не было, и Томас, вытерев губы ладонью, направился на кухню собирать в дорогу провизию.

Утреннее вино взбодрило даже лучше, чем кофе, и, несмотря на холод и сырость, историк почувствовал себя лучше. За порог гостиницы он вышел, снова испытывая к Средневековью интерес. Ощущение новизны вновь нахлынуло на него, как на отдыхающего у моря в первый день. Правда, вовсе не азарт исследователя заставлял Альберта стремиться, преодолевая опасности, в далекий Брессюир. И уж конечно, не вызывала любопытство казнь монаха, обвиняемого в колдовстве. Были упомянуты магические зеркала, и в этом Альберт увидел знак свыше. Кто знает, может именно с этим алхимиком и будет связано избавление от прошлого. Вряд ли получится его спасти, но попытаться с ним поговорить необходимо. Это был шанс. В возможность же отыскать манускрипт Альберт не верил.

Пока Уильям седлал лошадей, Альберт нетерпеливо мерил шагами двор, а потом вернулся в таверну. Хозяин сидел на табурете и грустно смотрел на противоположную стену, прислушиваясь к звукам со двора. При виде рыцаря он испуганно встрепенулся. Грубое красное лицо его, словно вырубленное топором, совсем одеревенело, и только тусклые глазки забегали еще живее.

– Достаточно? – спросил Альберт, отвязав кошель и выложив на стол несколько золотых монет.

Хозяин открыл рот и озадаченно уставился на деньги. Глаза его приобрели болезненное выражение, и он почему-то склонил голову набок. Но наслаждаться его удивлением было некогда, тем более что Альберт понятия не имел, много заплатил или мало.

– И не болтай, что мы здесь останавливались, – сказал напоследок историк и направился к выходу. Когда у двери Альберт обернулся, то ни монет на столе, ни хозяина за столом он уже не увидел.

Уильям помог своему капитану взобраться на лошадь, и Альберт вдруг понял, что оруженосцу тоже тяжело, что он тоже до конца не отошел от битвы, и мышцы его, вероятно, так же болят неимоверно.

– Ты держался вчера как настоящий рыцарь, – громко сказал Альберт, принимая из рук Уильяма шлем. – И, похоже, ты вчера спас мне жизнь.

Уильям зарделся, а историк сразу надел шлем и, медленно выпрямившись, слегка пришпорил лошадь. Тяжело вооруженному Гроусу, который потерял своего оруженосца при осаде Ва, помог сержант. Наконец, рыцари покинули постоялый двор.

Томас ехал уже не на своей кобыле, а важно восседал на коне, которого оседлал в аббатстве, и, похоже, был очень доволен, учитывая дороговизну животного. Он уже смирился с потерей трофеев и теперь рассчитывал сберечь для себя эту лошадь, несомненно, повышающую его статус как военного. Все-таки на кобыле ездить было унизительно, это указывало на бедность всадника. А за седлом и по бокам его коня были привязаны объемные мешки. Альберт даже подумал, что дал трактирщику мало денег. Но все же мысленно историк был уже у полноводной Луары. Современные карты, которые он имел возможность изучить в замке, здесь помочь не могли, а расположения мостов прошлого он не знал. Надо будет советоваться с Гроусом. Но в любом случае средневековые мосты редки, охраняемы и расположены всегда под боком больших городов или замков. Так что переход Луары будет крайне непрост.