– В подъезде подмел. Ящики почтовые наклонились, дюбель почти вылетел, я на новый поменял. Вот, кстати, – он вытащил стопку писем и бумажек, которые протянул мне, – ты совсем корреспонденцию не проверяешь, а ящик у тебя сломан. Другие уже повытаскивал кто-то, одно даже на пол бросил.

– Спасибо.

– Ты это, Сергей, если надо что, обращайся. Мне… да что мне, каждому человеку очень важно чувствовать себя нужным. Понимаешь?

Меня так и подмывало спросить, не выпил ли старик. Но профессор выглядел серьезным, его глаза блестели, а голос дрожал. Поэтому я попросту кивнул и пожал ему руку.

– Не пойдете? Холодно уже.

– Я постою еще немного. Знаешь, так хорошо иногда просто постоять, подумать, подышать вечерним воздухом. Спится потом лучше.

Поднимаясь, я проверил почту. В основном, «письма счастья». Одно даже на красной бумаге – ваш долг шесть тысяч триста двадцать три рубля двенадцать коппеек! Ужас какой. Особенно для Игрока, который вчера потратил килограмм пыли на встречу с механоидом и два сегодня на информацию о камне. Счета отправились на пол, как только я зашел домой.

– Хозяин, мусорить-то зачем? – укоризненно сказал Лапоть. – И куда это?

– Положи на стол. А знаешь, выбрось. В ближайшие пару месяцев все круто изменится. И эти чертовы квитанции никому не будут нужны.

– Долг платежом красен, – пробурчал домовой. И пошел не на кухню, где было мусорное ведро, а в комнату.

Какой своевольный. Я разделся, помыл руки, заодно ополоснул лицо. «Ну и морда у тебя, Шарапов», – будто прошептало зеркало. Да, что есть, то есть. Алкоголь покинул бренное тело, организм очистился, одутловатость ушла. Но вместе с тем лицо странным образом изменилось. В нем появились какие-то еле уловимые черты. Холодные, жесткие, чужие.

– Есть мы вообще будем? – спросил я, усаживаясь за стол.

И только сказав, удивился своему вопросу. Как быстро меня испортил Лапоть. Ведь я нормально готовил. Да, не гастрономические изыски. Но мог спокойно себя обслуживать. Теперь же стал как растолстевший муж после десяти лет брака. Даже еду себе не могу разогреть, если она стоит в холодильнике и накрыта крышечкой. Скрипнул зубами, уже не удивляясь своей злости – она стала постоянным спутником, и принялся накладывать овощное рагу. Домовой стоял в проходе, внимательно наблюдая за мной, но не говоря ни слова.

Я даже разогрел свой ужин. Сел, взял ложку в руку, однако поесть не успел. Противная трель звонка разорвала вечернюю идиллию. Я подскочил на табурете, чуть не опрокинув тарелку вместе со столом. Домовой испуганно поглядел на дверь, а потом на меня. А я что? Достал Грам, решив, что в небольшом замкнутом пространстве махать плазмоганом будет себе дороже. И медленно, бесшумно направился в прихожую.

Гостей я не любил. Да и нечасто ко мне заходили. Раньше этим грешил Охотник, пару раз Рис. Но один мертв, с другой мы расстались с час назад. Я не удержался и взглянул в глазок. Надо же, какой странный визит. Осторожно отворил дверь, но распахивать ее не торопился. К тому же, так станет видно, что в правой руке я держу меч.

– Чем обязан столь позднему визиту, Страж?

Выглядел блюститель Игрового порядка странно. Нет, как и его собратья, но, стоит присмотреться к деталям, как возникали вопросы. Во-первых, почему маска не черная, а сероватая? Во-вторых, чего это балахон странного белого цвета, так контрастирующего с подъездной серостью? И, в-третьих, какого рожна Стражи теперь делали дорогущий маникюр?

– Обязан кровными узами, – таинственно и зловеще произнес поздний гость женским голосом.

Только тут я понял, что Страж придуряется. Да и Страж ли? Потому что обладателя, точнее обладательницу голоса мне удалось узнать. Только у одного человека в нашей семье могли быть такие странные шутки.

– Братец, может ты меня уже впустишь? – сняла личину Стража Лилька и довольно улыбнулась.