15

Ночь прошла спокойно. То есть, как было заведено прежде. Я читала, повернувшись к мужу спиной, он не обращал на меня внимания. Должно быть, решил, что лучше не связываться с сумасшедшей. Вот и хорошо.

Днем на набережной снова чувствовала, что кто-то наблюдает за мной. Пыталась определить, кто же это, не сумела. Сама-то я не отличаюсь наблюдательностью.

16

Думаю и думаю о возможной беременности после той гадкой ночи. Изо всех сил стараюсь не думать, стараюсь отвлечься. Иногда это удается, но тотчас же снова возникает навязчивая мысль. Здравый смысл подсказывает мне, что я вовсе не беременна, но мое отчаянное воображение мчит на всех парах и увлекает меня в какие-то фантасмагорические бездны тоски и безысходности.

После прогулки перечитала написанное прежде. Надо мне отвлечься. Я вспоминала свое детство и обучение у мадемуазель Маргариты. Что же было дальше?

Мне исполнилось четырнадцать и отец посчитал мое образование законченным. Занятия с мадемуазель Маргаритой прекратились. Мы простились друг с дружкой легко. Сначала я даже порадовалась прекращению занятий; мне казалось, что теперь я смогу гораздо больше времени уделять чтению. Я уже наметила, какие французские книги и журналы закажу в книжном магазине. Отец и мама, конечно, посердились, но деньги на книги я получила. С наслаждением окунулась в мир вымысла, который для меня был живее окружающего меня мира скучной реальности. Особенно захватила меня «Человеческая комедия» Бальзака. Несколько раз перечитала «Отца Горио» и «Гобсека». Помню, это было зимой. Как приятно в теплой комнате переживать приключения людей, живущих жизнью, совсем не похожей на твою. Мне тогда вовсе не хотелось ставить себя на место кого-нибудь из героев и героинь моих книг; мне просто нравилось следить за их жизнью; мне казалось, что я могла бы провести так всю свою жизнь, за книгами, в наблюдении за жизнью героев и героинь.

Но родители, разумеется, хотели выдать меня замуж. Они полагали, что четырнадцать лет — достаточный возраст для вступления в брак. И дело было вовсе не в какой-то их злонамеренности. Маму выдали замуж в тринадцать лет. Думаю, если запретить деревенским девушкам вступать в брак в тринадцать-четырнадцать лет, они воспримут подобный запрет трагически. Почему так? Во-первых, большинство людей в мире так воспитаны — самым главным им представляется телесная близость. И во-вторых, ведь брак дает девушке средства к существованию — муж содержит ее. Кстати, именно в этом я вижу основной недостаток романтических пьес вроде «Чувствительной девушки» Тархана. Можно сколько угодно рассуждать о том, что девушка имеет право выбрать себе в мужья того, кого она полюбила. Но разве может сделать верный выбор девушка, ничего не знающая о жизни? Нет, только человек образованный, имеющий в жизни какое-либо серьезное занятие, может распорядиться собой. Если девушка будет сама себя содержать, если общество позволит ей быть образованной честной труженицей, тогда проблема выбора мужа перестанет быть главной в ее жизни. Но я поняла уже давно — это все пустые мечты. Нет и, наверное, не может быть такого общества. И если у девушки нет родителей или опекунов, если женщина лишилась кормильца-мужа, то или им предстоит трудиться за гроши, стирая чужое белье или обучая и воспитывая чужих детей; или же им нужно продать свое тело, и тогда они, возможно, преуспеют.

Я не хотела выходить замуж. В четырнадцать лет я уже знала, что значит зависеть от других. Я понимала, что зависимость от мужа будет куда более тягостной, нежели зависимость от родителей. Когда мама сказала мне, что говорила обо мне со свахой, я резко заявила, что замуж не выйду. Мама, конечно, пожаловалась отцу. Отец накричал на меня, а, увидев мое упорство, кинулся с кулаками. Мама встала на мою защиту. Они принялись кричать, обвиняя друг друга в том, что я избалована и своенравна.

Отец все-таки успел несколько раз ударить меня. Не слушая моих возражений, мама раздела меня, заахала при виде большого синяка на спине; сама, без помощи служанки, сделала мне компресс и после долго бранила отца за то, что он не знает удержа в гневе и мог бы меня убить. Отец сердито сказал, что ему больше нет дела до меня, пусть мать сама заботится о моем будущем.

Мама приняла свое решение — продолжать переговоры со свахами, не обращая внимания на мое капризничанье. И тут неожиданно мне помогли сплетни. Да, да, самые обычные женские пересуды, когда за чашечкой кофе или чая перемывают косточки отсутствующим подругам и соседкам. О моей строптивости начали сплетничать. Меня ославили чудачкой, чуть ли не сумасшедшей. Кто явился источником подобных сплетен? Все очень просто. Конечно же, слуги.

Но мне это все было на руку. Меня оставили в покое. Свахи теперь просто не брались выдать меня замуж. А тут еще я решительно отказалась выходить к ним для смотрин. Мама рассыпалась в смущенных и путанных оправданиях, объясняя мое поведение ребяческим упрямством балованного ребенка. Но свахи в ответ только иронически поджимали губы.

Могли бы родители воспитать меня как-то иначе? Думаю, в любом случае я осталась бы собой. Чем диктовалось мое упрямство? Конечно, желанием зажить иной жизнью, не быть такой, как все вокруг. Но сейчас я понимаю: это вовсе не означало, что я стремилась к какому-то определенному образу жизни, реально существовавшему где бы то ни было. Нет. Я уже знаю, что любая конкретная, реально существующая жизнь не устраивает меня. Я всегда буду стремиться что-то (или все) изменить, быть не такой как другие.

Но если спуститься, как говорят, на землю, то, зачем лгать себе самой; упрямясь и отказываясь от замужества, я поступала неправильно. Результат моего упрямства был самый что ни на есть естественный и неблагоприятный для меня. Я вышла замуж за человека, с которым у меня нет ничего общего. Но как же это произошло? Не хочу слишком спешить с выводами. Все обдумаю и завтра запишу.

17

Нет, положительно, за мной следят! На набережной чувствую чей-то пристальный взгляд. Если бы я читала о таком в романе, мне было бы интересно, но в этой реальной моей жизни мне как-то странно переживать подобный интерес к моей скромной особе. Если бы это происходило на страницах романа, я подумала бы, что в меня влюблен какой-то незнакомец, влюблен искренне и страстно. Но в жизни, я знаю, такой любви не бывает, в жизни существует только похоть, сдерживаемая практицизмом.

Снова появились навязчивые мысли о беременности. Всему виной нервы и праздность. Но чем я могу заняться? Вышивание, вязание, шитье для дома — это все не то, это не работа, не труд, приносящий удовлетворение. Неужели нет на свете такого труда, который давал бы и радость и деньги на жизнь? Перевести что-нибудь интересное с французского и предложить в какое-нибудь издательство, отослать в редакцию журнала? Боюсь, что во мне увидят просто праздную бездельницу, решившую побаловаться литературой. И разве на самом деле это будет не так?

Но кто же за мной следит? Или мне чудится? Сегодня собиралась записать историю моего злосчастного замужества, но нет настроения. Отложу на завтра. Смешно — как будто кто-то заставляет меня! Нет я свободна. Свободна, как птица в клетке, — клетка большая, удобная, делай, что хочешь, клюй зерна, купайся в корытце, перелетай бестолково с места на место, чирикай бесцельно. Только одного нельзя — улететь в неведомый мир.

18

Кажется, сегодняшнее «сегодня» — это именно то «сегодня», когда я намеревалась приняться за описание моего замужества. Пиши, Наджие, пиши, хоть раз в жизни исполни намеченное.