— Хм-м… действительно… — призадумался Михаил. — Об этом я еще не думал… Да и когда целый генерал-майор получает задания от полковника, это действительно сюрреализм в чистом виде.

— Нужно что-то с прицелом на будущее… вот только как? Может как Наполеона — Первый консул?

— Не наше это… Зовите меня, Алексей Алексеевич, товарищем диктатором.

— Серьезно? — неподдельно изумился граф.

— Абсолютно. Потому как диктатуру… закона я устрою такую, что прежнего тирана…

Игнатьев понимающе хмыкнул. «Тиран» из Николашки недержанца был еще тот. Это все равно, что тигрового кота тигром назвать, внешне вроде похоже, вот только размерчик подкачал.

— …Станут вспоминать с умилением и слезами на глазах, дескать святой человек был…

Тут уже Михаил скривился.

«Ну как?.. Как?! Из этого ничтожества слепили святого?!!» — мысленно изумлялся он.

— И ведь что интересно, меня даже в тирании обвинить будет сложно, ибо законы я возьму у вполне себе демократических и либеральных государств, о чем стану твердить на каждом углу, дескать у просвещенных стран взял раз уж законы империи им казались жестокими — радуйтесь!

Игнатьев снова усмехнулся, зная, что иные законы в демократических странах тех же САСШ, Франции или Англии, куда как более беспощадны, чем в Российской империи, и произнес:

— Разрешите приступать к исполнению, товарищ диктатор?

— Приступайте.

— Слушаюсь!

— Ах да, Алексей Алексеевич, чуть не забыл про еще одно дело… — в последний момент решил открыться перед графом еще с одной стороны Михаил.

— Да? — обернулся граф.

— У вас не найдется в числе, скажем так, знакомых, несколько беспринципных людей, но кого вы, фигурально выражаясь, хорошо держите за глотку, желательно французов? Но и наши на худой конец сойдут, кого можно будет хотя бы на первое время выдать за лягушатников…

— Для чего вам люди со толь своеобразными моральными качествами?

— Да тут такое дело… — разыграл смущение полковник, разве что носком сапога землю перед собой не стал ковырять, — слышали, наверное, о такой загадочной партии ФРФ?

Игнатьев сначала изумился столь странным поворотом разговора, но через несколько секунд его глаза округлились, и он выдохнул потрясенно: