Глава 3

Через пару дней после прибытия артиллерийской бригады и инженерного батальона на фронт в сопровождении все того же графа Игнатьева у которого на плечах красовались новенькие погоны генерал-майора, прибыли новые гости, коих он и представил:

— Знакомьтесь Михаил Антонович, господин генерал-майор Занкевич, Михаил Ипполитович — новый представитель ставки русской армии от Временного правительства во Франции. Евгений Иванович Рапп — комиссар Временного правительства в русской армии во Франции, и Сватиков Сергей Георгиевич — комиссар Временного правительства по дипломатической службе.

— Здравья желаю, господа.

Вперед вышел генерал-майор и торжественно объявил:

— Господин капитан, Временное правительство высоко оценило ваш героизм при взятии форта «Свиная голова» и удовлетворило представление Солдатских комитетов на награждение вас орденом святого Георгия третьей степени. Кроме того, оно высоко оценило вашу деятельность на посту командира дивизии и удостоило вас производством внеочередным званием полковник.

«Я теперь, настоящий полковник, епта», — усмехнулся Михаил Климов.

— Поздравляем, поздравляем!

— Благодарю, господа! Это для меня большая честь! Благодарю…

После чего, думая наверное, что Климов размяк от награды и повышения в звании, Занкевич попытался надавить, чтобы он передал бразды правления РОДом Беляеву, а себе взял лишь один из полков, но на сторону новоиспеченного полковника и георгиевского кавалера встали комиссары коим волнения тоже были ни к чему (ведь это сильно ударит по их карьере), а к чему могла привести смена командования, Климов повторно популярно объяснил.

— Господин полковник, постройте войска, я буду говорить с солдатами! — вдруг с апломбом потребовал Сватиков, поправив на груди здоровенный красный бант.

Климов только вздернул бровь, но в бутылку лезть не стал, хотя мог бы, тем боле что говорить с солдатами тогда должен другой комиссар — Рапп. Но тот выглядел интеллигентом, в то время как Сватиков представлял собой типичное хамло, что много мнит о себе. Опять же поддержку какую-никакую оказали, так что отказывать причин не имелось, вроде даже как должник их. В общем собрал с третьей линии окопов роту. Солдаты были не сильно рады тому, что их оторвали от дел, кто отдыхал, кто форму чинил, кто читал, кто еще чем-то занимался, да банально спал.

Из ящиков, в которых привозили патроны и кои еще не успели пустить на дрова, собрали небольшую трибуну.

Сватиков представился и начал нести какую-то околесицу про революцию, будущее, прошлое.

«Мн-да, более косноязычного оратора представить сложно, какой-то поток сознания…» — подумал Михаил, слушая этого революционера, что словом вообще не владел, все как-то путанно и в итоге вообще не понять, что человек хотел сказать.

Солдатам это тоже быстро надоело.

— Чего его слушать? — неожиданно раздался возглас из солдатской толпы. — Гони с трибуны этого палихмахтера!

— Какой он тебе палихмахтер? Это же комиссар! — вступились за Сватикова другие солдаты.

— Врет он! Клянусь богом, врет! Еще намедни он мне в Париже волосы стриг! — не унимался солдат.

Солдаты засмеялись. Сватиков изливавший на солдат свою душу сбился на полуслове, заметался, лицом стал одного цвета с бантом на груди и с позором ретировался с импровизированной трибуны, чуть не свалившись с нее из-за поспешности.