Глава 5

Несмотря на то что спала она беспокойно, урывками, на следующее утро Соня поднялась рано. От духоты, царившей в комнате, у нее разболелась голова, и ей отчаянно хотелось на воздух. К тому же она проголодалась.

Их урок должен был состояться только после полудня, и, поскольку Мэгги из своего бесчувственного состояния выходить явно не спешила, Соня тихонько оделась и осторожно выскользнула из номера, оставив подруге записку.

Покинув гостиницу, она повернула направо и побрела по главной улице, тянувшейся через центр города. Женщина быстро поняла, что в Гранаде невозможно потеряться, уж больно нехитрой была ее топография. Далеко на юге высилась горная гряда, улочки в восточной части города карабкались к Альгамбре, дороги на западной стороне спускались в долину. Даже если бы она и заплутала в лабиринте узких улочек, змеившихся вокруг собора, то либо уклон под ногами, либо мелькнувшие вдали горы, либо вид этого величественного здания подсказали бы ей, куда свернуть. Такое бесцельное блуждание дарило ощущение свободы. Она могла затеряться в этих улочках и при этом ни капли не бояться, что заблудится.

Стоило Соне миновать очередную пару-тройку развилок, как она оказывалась на новой площади. На многих из них стояли монументальные, богато украшенные фонтаны, и на всех без исключения располагались кафе с горсткой посетителей в каждом. На одной просторной, обсаженной деревьями площади находилось сразу четыре магазинчика с почти одинаковым ассортиментом туристической всячины – веерами, куклами в костюмах для фламенко и пепельницами с изображением быков. На другой – рощица из дюжины стоек с открытками. Казалось, существует миллион карточек с видами Испании и все они раскупаются. Соня определилась быстро: расхожее изображение танцовщицы фламенко.

Побродив с час по улицам Гранады, Соня почувствовала, что в голове у нее прояснилось. Она оказалась теперь на площади Биб-Рамбла, радовавшей глаз в этот довольно бесцветный февральский день нарядными красками своего цветочного рынка. Часы показывали половину десятого, и, хотя в воздухе еще витало ощущение тишины и покоя, свойственных низкому туристическому сезону, людей на улицах немного прибавилось. Соня прошла мимо двух скандинавов с огромными рюкзаками, озябших и чуть смешных в своих нелепых по такой погоде шортах, и группку студентов-американцев с Восточного побережья на экскурсии, которую вел их соотечественник, чей голос заполнял собой тихую в остальном площадь. На Биб-Рамбла находилось несколько кафе на выбор, но одно из них сразу пришлось Соне по сердцу. На его столики только-только начали падать, отражаясь от крыш, первые солнечные лучи, а у входа стояла перевернутая бочка, заставленная горшками с пышной геранью, которой удалось пережить прохладную зиму. Она целенаправленно прошла к самому солнечному местечку и села. Быстро нацарапав на открытке несколько строчек отцу, Соня принялась изучать свой путеводитель. Похоже, Гранада может похвастать еще очень многим, помимо знаменитой Альгамбры и ее садов.

Казалось, пожилой официант принял ее заказ считаные секунды назад, и вот он уже вернулся с чашкой густого кафе кон лече. Ставя горячий напиток на столик, мужчина заглянул Соне через плечо. Путеводитель был открыт на странице, посвященной Федерико Гарсии Лорке, судя по книге, «величайшему из испанских поэтов». Соня как раз читала о его аресте в Гранаде в самом начале гражданской войны в Испании.

– Знаете, он останавливался по соседству.

Слова официанта оторвали Соню от внимательного изучения книги, и она подняла голову. Женщину удивило не столько то, что мужчина подсмотрел, что она читает, сколько необыкновенно серьезное выражение его красивого, испещренного морщинами лица.

– Лорка?

– Да, он обычно встречался со своими приятелями неподалеку отсюда.

Соня как-то смотрела в Национальном театре пьесу «Йерма». Пошла она, как ни странно, с Мэгги, поскольку у Джеймса в самый последний момент случился деловой ужин. Ей вспомнился вердикт подруги: «Тягостно и уныло».

Соня спросила официанта, не встречался ли он с Лоркой лично, и тот ответил, что видел поэта раз или два.

– Многие местные верят, что с ним умерла и часть города.

Заявление было сразу веским и интригующим.

Представления Сони о гражданской войне в Испании исчерпывались смутными воспоминаниями о паре книг Эрнеста Хемингуэя и Лори Ли; она знала, что оба писателя принимали в ней участие, но сверх того – почти ничего. Женщину разобрало любопытство: старик явно воспринимал утрату Лорки как личное горе.

– Что именно вы имеете в виду? – уточнила она, понимая, что от нее ждут каких-то слов.