Я заранее прихватил с собой качественный, заряженный цветной плёнкой фотоаппарат, так что вечер закончился совместным фото на память. Фото размером 20х30, уже в рамочке, я на следующий день вручил Ладыниной. Такое же чуть раньше оказалось и у Вари.

Нужно отметить, что Пырьев с женой на студию заглянули буквально пару раз, всё остальное время они проводили в своё удовольствие, щедро растрачивая не только мои 100 долларов, но и свой капитал. Рубли на «зелень», как я узнал от Ладыниной, они обменяли ещё в Союзе, благо что Пырьев мог воспользоваться подобной привилегией. Кстати, курс рубля по отношению к доллару держался вполне даже солидно. Конечно, не искусственно завышенный, как в прежней истории, но один к одному, как сейчас, пожалуй, тоже было неплохо.

Как бы там ни было, я за четой не следил, не маленькие, чтобы ещё и с ними нянчиться. И вот… не уследил.

Запал этот гусь на Варю, и запал до такой степени, что набрался наглости предложить ей руку и сердце. Не знаю, какими соображениями он руководствовался, если надеялся, что она бросит законного мужа и уедет в Союз с этим хмырём. Причём он клялся, что по возвращении в СССР сразу же оформит развод с Ладыниной, а на следующий день женится на Варваре.

– Ты представляешь, подловил меня в фойе отеля, попросил разрешения отойти со мной вместе в сторонку, чтобы, получается, дочка и Фёдор не мешались, и давай обещать золотые горы. Мол, выйдешь за меня – станешь королевой, всё у тебя будет, а дочку, так уж и быть, тоже можешь забрать с собой. Я ему говорю: «Вообще-то меня мой муж устраивает, он обеспечивает семью всем необходимым, так что у меня и здесь есть всё, что нужно, и даже больше. Так что давайте завершим этот бессмысленный разговор». Тут его словно перемкнуло, давай меня лапать, пользуясь тем, что в коридоре никого не было, я и дала ему оплеуху, чтобы привести в чувство. И попросила больше ни ко мне, ни к моей дочери не приближаться.

Варя прерывисто вздохнула, с трудом сдерживая слёзы. Лицо её всё ещё было пунцовым от негодования. Ей приходилось сдерживать себя, поскольку Соня в соседней комнате нашего номера уже легла спать.

– Ты куда? – встревоженно спросила она, увидев, как я поднимаюсь.

– Всё будет нормально, обойдётся без человеческих жертв.

– Ефим, не ходи…

– Я же сказал – обойдётся без жертв. Жди меня – и я вернусь.

Знаменитый режиссёр с супругой в это время где-то ещё гуляли, так что мне пришлось их прождать минут сорок. Наконец, увидев, как они под ручку входят в фойе, я встал и с улыбкой двинулся навстречу.

– Мариночка, вы не против, если я похищу вашего мужа на пару минут? – спросил я у Ладыниной, сохраняя на лице добродушную улыбку.

– Я не против, – тоже улыбнулась она, – только надолго его не задерживайте, а то мы сильно проголодались.

– О, ресторан никуда от вас не денется! – ещё шире улыбнулся я, хватая окаменевшего Пырьева под локоток.

В мужском туалете было пустынно, и только здесь оппонент наконец обрёл дар речи:

– Мистер Бёрд, что всё это значит?! Что мы здесь делаем?

Я прогнал улыбку со своего лица, а в следующее мгновение коротким ударом в солнечное сплетение заставил Пырьева согнуться пополам.

– Слушай сюда, сволочь… Если ты ещё раз подкатишь к моей супруге, я тебе яйца оторву и забью их тебе же в глотку. Ты меня понял?

– По… понял, – просипел он, толчками проталкивая в себя воздух.

– Вот и ладненько! А теперь ступай обратно к Марине и передай ей от меня пламенный привет.