— Ничего.
— Джон? Я ведь вижу: что-то не так.
Оскар ушел к Хильде, которая жила на четвертом этаже. Хильде было шесть, и она обладала такой же неуемной энергией, как и ее гость. Пока не было Оскара, Джон мог рассказать обо всем жене.
— Ничего особенного. Может, устал немного.
Он взялся мыть посуду. Это обычное занятие.
Хелена встала с ним рядом. В руках два недопитых стакана с молоком, она поставила их перед ним под струю воды.
— Тебя не было трое суток. Сейчас середина дня. Оскара нет дома. Обычно ты в таких случаях занимался со мной любовью, Джон. Ты спешил оказаться рядом.
Хелена ждала подле него. Вдруг она отступила на шаг, краем глаза Джон увидел, как она стянула через голову толстый пуловер, расстегнула джинсы, уронила на пол майку, бюстгальтер, трусы. Она замерла перед ним, красивая, чуть озябшая, светлый клин жестковатых волос на лобке, его пальцы помнят их на ощупь.
— Я хочу, чтобы ты взял меня.
Он был не в силах пошевелиться.
— Погляди на меня, Джон.
Проклятая тяжесть в груди!
Хелена подошла к нему, ее обнаженное тело было совсем рядом. Ему хотелось обнять ее. Она так нужна ему!
— Я не могу. Сначала я должен рассказать тебе одну вещь.
Джон взял свой халат и укутал в него ее озябшее тело. Они сели за кухонный стол, он попросил у нее разрешения закурить, и она к его удовлетворению не возразила, только передернула плечами. Он достал пачку с верхней полки шкафчика, где стояли глубокие тарелки и стаканы.
— Когда-то была женщина, которую звали Элизабет. Мне тогда было семнадцать. Она была единственной, кого я любил. До того, как встретил тебя.
Он зажег сигарету.
— Я увидел ее вчера. Не совсем ее. Но почти такую, как она. И как ты.
Он затянулся, подержал дым внутри, прежде чем выдохнуть. Он первый раз взял сигарету в этой квартире.
— Она танцевала, когда мы играли. И потела, так же как ты. Ей было весело, она смеялась. Пока какой-то пьяный финн не стал приставать к ней. Домогаться. Он вставал рядом с ней и не давал ей прохода.