— Слушаюсь, — ван поклонился и отошёл к лошади.

Мы же двинулись дальше. Но вопреки ожиданиям обеих кицуне, я не вошёл внутрь, а поспешил за здание.

— Тсукико? — за спиной послышался голос Рангику. — Куда мы?

— Доски от стойки на заднем дворе? — на ходу переспросил я.

— Должны быть там, если крестьяне не растащили.

Забежав за угол, увидел гору разбитых деревяшек. Удивительно, но на них никто не покусился. Интересно, почему? Боятся тронуть мою собственность? Неужто в этой деревне постепенно восстанавливается порядок? Хотя бы из-за страха.

— Да где же они… — бормотал я, перебирая доски.

— Может объяснишь? — рядом возникла взрослая кицуне. На этот раз её голос был рассерженным. — Зачем тебе этот мусор?

— В тот день, когда выгнал Мате, то сломал ему нос, — начал я. — Крови было так много, что хоть купайся в ней, — и тут же воодушевлённо воскликнул, вскину над головой грязную дощечку. — Вот она.

— Теперь понятно, что ты задумал, — кивнула Рангику и поманила пальцами девушку.

Та неуверенно подошла и уставилась на нас большими глазищами.

Чёрт возьми, какие ж они красивые.

Но тут же вспомнил наставления Рангику и отогнал подобные мысли.

— Асэми, прости, но тебе придётся учуять след обладателя этой крови, — протянул ей находку. — Это крайне важно.

— Сделаю всё, что в моих силах, господин Тсукико, — кивнула она.

Оу, теперь я господин. Мне это нравится. Надо бы как-нибудь поговорить с ней… а, чёрт тебя дери, угомонись. Если Этти узнает, что хочешь поиметь её дочь, то оторвёт самые необходимые органы.

Девушка тем временем поднесла доску к маленькому носику и глубоко вздохнула. В ту же секунду зажмурилась, запрокинула голову и пошатнулась назад. Я уже испугался, что сейчас она упадёт, но молодая кицуне устояла на ногах и открыла глаза.

— Стойкий запах, — произнесла она. — Это ван с дурной кровью, поэтому чувствую чёткий след.

— Да, он довольно дурной, — согласился я. — Может сказать, куда он отправился?

— Вот так прямо, нет, — девушка покачала головой. — Но могу идти так же, как и он.