Я хотел порвать с Кэтлин, но не мог остановиться. Кэтлин меня не отпускала. О, черт, на самом деле я, наверное, не хотел с ней расставаться, но я полагал, что, если мы с Джойс поженимся, то Кэтлин найдет себе дружка, который будет от нее без ума, а от меня отстанет. Потом Донал забрал ее из школы, и, приходя к ним в дом, я ее не видел. То она плохо себя чувствовала и была наверху, то еще что-то… Так продолжалось довольно долго, и я решил, что Донал узнал про нас и пытается держать ее от меня подальше.
Однажды Донал попросил меня сесть и объявил, что он против нашей свадьбы с Джойс. Сказал, что он всегда ко мне хорошо относился, но все-таки я из долины… ну, и все такое прочее. Я спросил Джойс, что она думает по этому поводу, и она ответила, что согласна с отцом. Донал ее все-таки уломал!
Я ушел, никогда еще мне не было так погано, ни до, ни после. Моя жизнь рухнула. На Джойс я жениться не мог, а ведь она была тоже из долины, и если уж она отказалась выйти за меня замуж, то я понимал, что ходить мне всю жизнь в холостяках. В школе дети избегали нас, и вот теперь единственная девушка, на которой я хотел жениться, отвергла меня… Я не представлял, что делать. И тут мне начала звонить Кэтлин.
Она вспоминала о том, чем мы занимались на заднем сиденье патрульной машины, говорила, что любит меня и хочет, чтобы я ее увез, что нам надо уехать в Калифорнию или еще куда-нибудь, где нас никто не знает. Кэтлин убеждала меня, что выглядит старше своих лет, поэтому никто ничего не заподозрит. Она не отставала от меня, и я начал подумывать, что если мне не удалось добиться одной дочки О’Койнена, то почему бы не взять другую? Мне хотелось все бросить — работу, мечту о должности шерифа, отказаться от помощи Эрика Сазерленда — короче, все! Соблазн был велик, но я понимал, что это — безумная идея. И все же мне хотелось, чтобы Кэтлин продолжала звонить… хотя я ни разу не пообещал, что мы уедем.
К тому времени отношения Эрика Сазерленда и Донала О ’Койнена накалились до предела. Донал не уступал, а вода все прибывала. Я знал, что Эрик не станет его затапливать, но Донал-то этого не знал! Каждый уперся и не желал сдаваться, но мне было понятно, что кому-то сдаться придется. И очень скоро.
И вот однажды вечером Кэтлин мне позвонила.
— Привет, Бо!
Только она умела так произносить эти слова. Внутри у Бо сладко заныло.
— Слушай, — прошептал он, уже тяжело дыша, — я не могу громко говорить, а то шериф услышит. И вообще я сейчас должен уезжать, надо патрулировать окрестности.
— Тебе не придется ничего говорить, ты только послушай меня — сказала Кэтлин. — Я убедила папу продать участок.
«Это какой-то трюк, — подумал Бо, — она хочет меня заманить к себе».
— Нет, — продолжала Кэтлин, угадав его мысли. — Папа в самом деле решил продать. Он уже подписал бумагу, которую прислал мистер Сазерленд. Папа просит тебя забрать ее и отвезти мистеру Сазерленду. Он хочет, чтобы мистер Сазерленд утром положил деньги в банк на его счет.
— Позови Донала.
— Он не желает разговаривать, — ответила Кэтлин. — Он сейчас упаковывает вещи. Папа хочет уехать сегодня же и увезти нас с собой.
Бо заколебался.
— Приезжай побыстрее, Бо, пока он не передумал. Мистер Сазерленд взбесится, если ты дашь папе время изменить решение.
— Ладно, — наконец согласился Бо. — Я буду через полчаса.
Он повесил трубку, доложил диспетчеру, что едет на патрулирование, и вышел. В машине Бо на несколько секунд задумался и вместо того, чтобы сразу направиться в долину, свернул к дому Сазерленда.
— Ты уверен? — спросил Сазерленд, расхаживая по комнате. — Думаешь, он действительно наконец-таки решился продать участок?
— Так мне сказала по телефону Кэтлин. Думаю, вам следует туда поехать.