В доме по нужному адресу жила женщина, вполне годящаяся Первому в матери. Утром она спешила на троллейбус, а вечером неторопливо брела к дому, уныло глядя под ноги.

В один из вечеров я не выдержала – заявилась в гости. Чем такое поведение могло грозить – бог знает, но сидеть и смотреть, как ничего не происходит, я просто не могла.

Когда открылась дверь, я не дала возможности хоть что-то сказать. Нахмурилась и сурово доложила:

- Из военкомата.

Спасибо погоде – теплая куртка не позволяла рассмотреть – есть ли под ней форма. Впрочем, женщина даже не поинтересовалась ни удостоверением, ни званием, да и личностью в целом. Она вздохнула, скрестила руки на груди и устало спросила:

- Что еще вам надо?

- Предъявите документы, - нагло потеснив женщину, я протиснулась в прихожую.

Она растерялась и обернулась на стационарный телефон, стоящий на комоде поблизости.

- Я полицию сейчас вызову, - сказала неуверенно.

- Я сама полиция, - напирала я, не давая опомниться, - покажите список прописанных по этому адресу граждан.

Пока женщина хлопала глазами, я заметила фотографию в ажурной рамке – она стояла на полке рядом с комодом. На снимке молодой парень сидел на корточках в обнимку с высунувшей набок язык овчаркой. Сам мужчина улыбался залихватски – видны были и ямочки на щеках, и искрящиеся весельем глаза. Только у меня, от взгляда на фото, мороз по коже пошел. Разом заныли давно зажившие царапины, ушибы, укусы. Засосало под ложечкой от скрутившегося в животе страха. Я хорошо помнила, какой обманчивой может быть эта улыбка, и каким жестоким умеет быть обладатель этих веселых глаз.

На снимке без сомнения был Первый, только лет на пять-семь моложе, чем я помнила.

Пока я шарила глазами по другим фотографиям и пыталась справиться с накатившей паникой, женщина принесла паспорт и, пролистав книжку, сунула мне ее под нос.

- Здесь прописана только я и Миша – сын. Но вы и так это прекрасно знаете! Это из-за вас он не возвращается домой! – в голосе было столько отчаяния и боли, что я отступила на шаг к входной двери.

Попытавшись вернуть былую наглость и уверенность, сдвинула брови к переносице и поинтересовалась:

- В чем дело?

Женщина шмыгнула носом, но разом взяла себя в руки – подбоченилась и яростно прошептала:

- После вашей чертовой армии он остался работать по контракту в пограничных войсках – или как это там у вас называется. А потом, домой так и не вернулся. Исчез! – с этими словами она вдруг с немалой силой схватила меня за руку и вытолкала за дверь. – Ненавижу! – крикнула напоследок, а потом я услышала удаляющиеся всхлипы и причитания.