- Сколько еще? – спросила у Третьего.

Терпеть дальше не было сил. Казалось, что вот-вот упаду или сердце разорвется.

Мидас нахмурился, скривил губы привычным, наверное, жестом. Упрямые складки собрались у переносицы. Он не стал издеваться и переспрашивать о чем речь. Вскинул автомат, а я зажмурилась. Через секунду что-то холодное ткнулось в грудь, а над ухом раздалось злое:

- Дура. Никогда таких блаженных не встречал. Запоминай, что скажу, юродивая. Забываешь последние сутки, будто не было их вовсе. Все, что произошло в старой кибитке – приснилось тебе, глупая фантазерка. Начнешь болтать – только себе хуже сделаешь. Нашего мини-отряда уже через час тут не будет, а тебе жить с клеймом придется. Уяснила? – его горячее дыхание щекотало кожу, но мне было зябко.

Трясло всю.

Не открывая глаз, закивала часто-часто. Слезы – горячие, колючие, потекли от страха, бессилия, неверия. От всепоглощающей надежды. От нее – безумной, ослепляюще-яркой, подкосились ноги, и если бы не мужчина с автоматом напротив, я бы упала.

Мидас продолжил говорить, прислонившись еще теснее:

- Через пару километров будет деревенька. Пойдешь по колее, не заблудишься. Скажешь, что заплутала, добрые люди подскажут куда идти, и поведают о расписании автобуса. Все поняла? Повтори.

Запинаясь, утирая щекочущие кожу слезы, я прошептала:

- Я… все приснилось. Ничего… почудилось все, представляешь? Пешком до села, потом на автобусе.

- Славно. Только вот еще что, - на этом он обхватил мое лицо ладонями, наклонился и грубо, по-звериному, поцеловал.

Язык его напористо, властно раскрыл мои губы, скользнул в рот. Губы жгло, по коже сновали мурашки, подкашивались ноги. Я вцепилась в лацканы его камуфляжной куртки, чтобы не осесть к ногам.

Мидас, увлекшись, впечатал меня, прижал к себе с грубой силой. Так, что я почувствовала его бешеный пульс, оглушающий грохот сердца. Холод стали и шершавую текстуру перевязи.

От него пахло пылью, сигаретами, машинным маслом. Так странно и так… приятно. Тогда я еще не знала, что сама жизнь теперь будет для меня так пахнуть.

Дыхание совсем сбилось, и он внезапно отпустил меня, отошел.

Я пошатнулась, но устояла, а Мидас сказал:

- Такая сладкая, сладкая девочка, жаль, не попробовал, но на сегодня тебе впечатлений хватит. Топай, и помни – все приснилось.