Два мира, живу в обоих, несложно подсчитал Кутузов. Он смутно вспомнил вчерашний день. Лучше бы не вспоминал. А кстати, почему? А стыдно. Кого? Перед кем? Деяние: вечером 8 мая 2006 года, накануне великого дня, человек с великой военной фамилией Кутузов напился водки с ветераном Великой Отечественной. Не стыдно, а просто здорово и правильно. Плохо, что за счёт ветерана, однако ж он сам пригласил. Были бы деньги у Кутузова — да без проблем! Все ветераны проспекта Мира пили бы за победу в войне и закусывали не хуже, чем он вчера.

Деньги как образ округлились, уплотнились, и проблема вернулась в полный рост. Аня добра и бескорыстна, однако живёт по карточке, наличных нет. Все запасные Кутузов, убегая, оставил сыну. Мастер, ныне оживляющий любимую книгу коллекционера, ждёт свои шантажистские три тысячи. Отказаться от книги невозможно, книга на крючке вместе с Кутузовым. Выход из безденежья расположен в Москве, больше негде, но пока не виден.

«А почему в Москве? — подумал Кутузов. — Проблема во мне, а моё — это пирамида. Надо у неё спросить…» Это была первая в его жизни попытка спросить о жизненном у Библии. Ведь гадают же по ней маловерные. Задают вопрос, назначают произвольно страницу и строку, находят ответ и пользуются книгой как справочником по бездорожью. Сам он никогда так не малодушничал, а сейчас вдруг вспомнил о народной затее, открыл и прочитал: «Не доставляют пользы сокровища неправедные, правда же избавляет от смерти»28. Вот это да! Вот тебе и народная забава!

Заметив блеклую печать мысли на влажном челе гостя, Аня почла за благо немедленно прервать утомительный процесс.

— «Все животные способны удивляться, и многие обнаруживают любопытство», — напомнила она.

— Я сейчас на всё способен, — отозвался он, удивляясь, что это он такое сказал. — «Членораздельная речь, однако, свойственна одному человеку, хотя он, подобно животным, часто употребляет нечленораздельные крики для выражения своих чувств, сопровождая их телодвижениями и игрой лицевых мышц». Сопроводить? Или мышцами поиграть?

— Да ты совсем расклеился, — огорчилась Аня. — Может, пойдёшь доспишь?

— Я думаю, наши отношения нереалистичны, — ответил он.

— Но реальны, — уточнила она. — Паронимия. Нормальная парность.

— Мой любимый писатель жизнь отдал парности. «Поэтому есть повод подозревать, как это ни покажется невероятным, что в данном виде и в данной местности не все птицы нравятся друг другу и, естественно, не все спариваются», — невпопад размялся учёный.

— Блеск. Это понравилось бы моему папе. Он тоже спаривается не со всеми, каждый раз недоумевая — почему?

— Анюта, почему ты такая? Не бывает: умная, красивая, богатая, добрая — и всё в одной! Помнишь, в первую встречу ты спросила «куда?», я сказал «в кино» — и стало кино. Я только границы кадра не ощущаю, но кино — точно. Огромный экран, современный звук, объём и квадро, и прочее Dolby Digital+, включая запахи, новизну, водку, молодку, но — кино! Как мне побороть это?

— Зачем бороть? Само пройдёт. Ты всё раздал вчера? — внезапно перейдя с лирики на прагматику, решительно спросила она.

— Почти. Откуда ты знаешь, что я делал? — почти не удивился он.

— Я, как ты выразился, умная и в школе проходила композицию, сюжет и фабулу. Всё пока без неожиданностей. Ну ладно, ладно! Я видела, что твоя пирамида утратила три кирпича.

— Я банален? Или ты влюбилась?

— Ты предсказуем. Не знаю, конечно, дальнейшего, но пока всё ясно.