— И не надейся… — Гудрун млеет от моей ласки.
— Тогда я тебя убью, — обещаю я, рисуя пальцем спираль вокруг ее соска. — Это проще, чем убивать всех, кому ты улыбаешься.
— Ты не должен убивать Гримара! — очень серьезно заявляет Гудрун. Она даже пытается от меня отодвинуться. — Гримар — человек Ивара. Убьешь его — Ивар убьет тебя. Даже твой волк не защитит тебя от Рагнарсона!
Мой Волк. Мой Белый Волк…
Я всё-таки рассказал ей о мистическом звере. Рассказал в первую ночь, когда мы с ней… В общем, нам было изумительно хорошо. Так хорошо, что Гудрун поведала мне заветную тайну. О том, что, когда она была еще девчонкой, ей приснилась Идун[8] (Гудрун узнала ее по корзине с яблоками) и пообещала, что моя невеста станет самой красивой девушкой Сёлунда и женой конунга. Вот почему она решила, что Эйвинд, сын Харальда-конунга, — и есть тот самый обещанный муж. Но когда он умер, Гудрун поняла, что ошиблась и выйти в конунги предстоит мне.
А что? Я не против. Однако в ту ночь мне тоже следовало рассказать что-то личное. А поскольку выкладывать историю своего истинного происхождения я не собирался, то поведал ей о Белом Волке. Тем более что это Гудрун вышила на моей куртке этого замечательного зверя, и мне самому очень хотелось выяснить: откуда она узнала?
С источником всё оказалось просто. Братец Свартхёвди. Он слышал, как я рассказывал о Белом Волке Стенульфу, и счел, что это неплохой довод в пользу моей избранности, а следовательно, укрепляет мои позиции в глазах сестры. И не ошибся.
Зато Медвежонок не знал, что Волк приходил ко мне с тех пор не единожды, и не знал, что со мной после этого происходило. Теперь об этом знали двое: я и Гудрун.
И она была права: мой Волк вряд ли защитит меня от Бескостного. Волк против Ящера не рулит. Так что убивать Гримара без острой к тому необходимости я не собираюсь.
Мы еще поговорили немного. После. И я понял, что с девичьим кокетством Гудрун мне придется смириться. Она просто не понимала, о чем идет речь. А Гримар — пусть вожделеет. Всё равно дальше похотливых взглядов он пойти не посмеет. Тем более мы с ним теперь практически родственники. А родич родичу недоброго не замыслит, а уж худого точно не сделает. Предки обидятся, а современники просто не поймут.
Вот тут я ошибся. Гримар — замыслил. Деньги и прочие бонусы — вполне достаточная причина, чтобы позволить себе небольшое отступление от правил. Как, например, в случае с папой Рунгерд, которого подло зарезали вместе со всеми людьми, несмотря на «неприкасаемый» статус гостя. Для того, кто родился в этом мире, правила и обычаи были не набором сведений, полезных и обязательных, а всего лишь условиями игры. А хороший игрок всегда знает, когда нарушение правил возможно и желательно.
Глава третья,
в которой Ульф Черноголовый сначала получает предложение, отказаться от которого смертельно опасно, а потом — вызов на поединок
— До смерти! — рявкнул Гримар.
— До первой крови? — гуманно предложил я.
— Ты пьян, — бесстрастно произнес Ивар. — Одумайся.
Но глядел Бескостный почему-то не на своего хольда, а на меня.
— Останови его, конунг! — в один голос воскликнули Красный Лис и Свартхёвди.
И что удивительно: большинство пирующих выразило шумную поддержку ирландцу и Медвежонку. Удивительно, потому что поединок — излюбленное развлечение викингов.
Но я догадывался: почему так. Никто не понимал, почему Короткая Шея на меня взъелся. Я тоже.