— О да, — сказал Гримм. Он вернулся к столу, плеснул немного спиртного в каждый стаканчик и один передал ей, прежде чем усесться самому.

Гвен уставилась на стакан в своей руке, совсем его не замечая.

— Все это просто… Я побывала там, в гуще этих событий. Я видела все эти ужасы. И теперь…

— Теперь вы возвращаетесь домой, чтобы оказаться среди людей, их не видевших, — тихо закончил Гримм.

Вздрогнув, Гвен перевела на него взгляд, уже чувствуя, как округляются ее глаза.

— Да. Да, все именно так. Я… я и понятия не имела, на что может походить мир, пока сама не увидела. Пока не пережила…

Не в силах продолжать, девушка покачала головой.

— Как вам теперь говорить с кем-то, кто до сих пор не имеет об этом понятия? — кивая, сказал Гримм. — Как можно объяснить что-то, не находя подходящих слов? Как дать человеку, которому вы хотите это объяснить, необходимую для понимания систему координат?

— Да, — сказала Гвен. У нее опять сжалось горло. — Да. Совершенно верно.

— Ничего не получится, — просто сказал Гримм. — Вам довелось увидеть маревого проглота, а им — нет.

— Я… Ох. Так вот что оно означает, это выражение? Ведь на самом деле никакого маревого проглота я не видела.

Гримм слабо улыбнулся.

— Да, это оно и означает, — сказал он. — Вы можете сколько угодно и как угодно описывать произошедшее. Вы можете написать книги о том, что пережили и что почувствовали. Вы можете писать стихи и сочинять песни о том, как это было. Но увы, пока другие не увидят это сами, им ни за что не понять ваших рассказов. Кое-кто сможет разглядеть, какой эффект это произвело на вас… Уж это они в силах понять, в любом случае. Но знать им не дано.

Гвен вздрогнула.

— Не думаю, что могу им этого пожелать.

— Конечно, — согласился Гримм. — Пройти через подобное не пожелаешь никому. Зачем вообще сражаться, если не ради защиты других?

Гвен покивала.

— Мне уже стало казаться, я схожу с ума.

— Все может быть, — сказал Гримм. — Но если так, вы точно не одиноки.

Девушка ощутила на своих губах мимолетную улыбку.