— Сэр? — крикнул в ответ Криди. Гримм ясно слышал недоверие в голосе молодого флотского офицера. Мало того что прицельная стрельба по вражескому капитанскому мостику была дурным тоном, еще и огонь очередями — когда пушки выпускают разряды по порядку — окажется бессилен на такой дистанции, пробивая плотный защитный покров «Итаски». По сути дела, кроме эффектного огненного зрелища он мало чего добьется.

— Это приказ, мистер Криди! — рявкнул Гримм. — Огонь!

Голос Криди повторил приказ, и в считаные секунды артиллерия «Хищницы» принялась швырять вызов за вызовом в зубы «Итаске». Огненные шары выросли на прозрачной поверхности покрова рядом с носовой частью «Итаски», начисто скрыв ее капитанский мостик за пульсацией пламени.

— Капитан! — послышался гневный окрик Джорнимена, пробившийся к ним из раструба переговорного устройства. — Вся цепь кристаллов балансировки левого борта вот-вот выйдет из строя! Нам срочно нужно отойти куда-то в тихое местечко и отключить их!

— Вас понял! — крикнул Гримм в ответ. — Приготовьтесь вырубить питание кристаллов балансировки левого борта!

— Что? — изумился Джорнимен.

Отвернувшись к мисс Ланкастер, Гримм начал затягивать ее страховочные ремни, тщательно проверяя каждый из них:

— Прошу прощения, мисс…

Девушка не сводила с него вытаращенных глаз.

— Капитан?

— Покрепче ухватите ремни обеими руками, держитесь и не ослабляйте их, если вам не трудно.

«Итаска» продолжала разворачиваться, норовя выйти на удобную для смертельного залпа позицию, но Кеттл погонял раненую «Хищницу» вперед, чтобы та продолжала уходить из зоны поражения по дуге, ведущей ее кругом крейсера. Очередной маневр уклонения, который в перспективе не казался таким уж блестящим. «Итаска» успела немного замедлить продвижение вперед, перекинув часть энергии на турбины, ведавшие боковым подруливанием: крейсер хотел ускорить свое вращение и поймать «Хищницу» в прицел собственных орудий левого борта.

Носовая троица его энергетических пушек уже достаточно развернулась, чтобы взять на прицел «Хищницу» и выпустить злобные огненные сферы. Вражеский огонь одним прыжком преодолел пропасть между воздушными судами и разбился о защитный покров меньшего корабля. Разряд вспыхнул нестерпимо яркой сферой зеленого света, а рев орудий был таким громовым, что Гримму показалось, будто в его теле встряхнулись все кости. Капитан «Хищницы» почти чувствовал несгибаемую решительность своего корабля, он почти ощущал ее упрямую стойкость, — но вместе с тем он чувствовал и жар от вражеских выстрелов, который просочился сквозь защиту и омыл всю палубу озоновым духом.

«Хищница» продолжала вести беспрестанную стрельбу по участку покрова вокруг капитанского мостика «Итаски», и Гримм понимал, что со стороны это выглядит тактикой, которую мог избрать совершенно отчаявшийся человек, решивший отсечь врагу голову в надежде спастись. В сюжетах рассказов или пьес такая тактика нередко приносила плоды, — однако в практике реального воздушного боя столь точное наведение орудий на цель оказывалось проблематичным, пробить защитные покровы бывало не так уж легко, а решительно настроенный противник обычно скорее и точнее пробивал вражеский покров, стреляя по центру судна, чем его визави, упрямо атакующий мостик.

И все же своей дерзкой стрельбой Гримм вовсе не собирался сеять хаос на борту «Итаски». Он задумал нечто куда более серьезное. В сущности, крейсер и без того уже оглох.

Гримм хотел его в придачу еще и ослепить.

Чтобы сделать свой вираж круче, «Итаска» еще больше снизила скорость. Ее бронированные бока блестели на солнце, когда она с трудом пыталась поймать небольшой и более проворный корабль в прицелы своих орудий — точно кошка, которая лениво играет с мечущейся мышью. Гримм ощущал, как его сердце колотится все быстрее в чистом, неистовом ужасе: он чувствовал, как меняется в пространстве относительный угол воздушных судов, знал, что и ему самому, и его «Хищнице» осталось всего несколько секунд жизни. Исполненная решимости завершить дело, начатое несколько недель тому назад, «Итаска» всецело сосредоточилась на уничтожении «Хищницы».

Именно по этой причине крейсер даже не подозревал о подвохе — до того самого момента, пока громкое пение труб не заглушило собой и грохот его собственных двигателей, и орудийную пальбу «Хищницы».

Тяжелый крейсер «Доблестный» под командованием альбионского коммодора Александра Байяра прямо из солнца рухнул в зону боевой стрельбы, и крутизна траектории его пикирования во всем напоминала отважный нырок куда более легкого судна. Пение труб было боевым кличем, зовущим в бой соратников. Фланги «Доблестного» прикрывали товарищи по дивизии: боевые крейсеры «Гремящий», который рычал подобно раскатам грома, и «Победоносный», мачты которого, трепеща на ветру, издавали мерный рокот огромного военного барабана.

Матросы «Хищницы» встретили появление трех тяжелых крейсеров под знаменами Альбиона полным свирепого восторга ревом; те же обернулись с изящной слаженностью танцоров, разворачивая к «Итаске» ряды своих орудий, и в свистопляске света и грохота почти одновременно обрушили на вражеское судно ярость сорока пяти своих пушек.