Мари сердито зыркнула на меня, давая понять, что ответ неверный. Вечерами мы много говорили о том, что переезд в Канаду стал бы наилучшим вариантом для меня, а в финансовом плане — и для всей семьи. Молодые люди, уехавшие за границу, отправляли родным по 300 000 леоне (100 долларов) в месяц и посылки с неслыханными для нас лакомствами вроде шоколадных конфет.

И вот откуда ни возьмись в лагере появилась другая женщина и вместо Канады предложила мне Англию.

— Да-да, конечно! — Я постаралась вложить в ответ побольше энтузиазма. — Англия мне нравится!

Я мечтала выбраться из лагеря, вот только немецкую программу Адамсей отменили, а мне хотелось, чтобы сестра уехала первой. Адамсей всегда была добра ко мне, например держала за руку, когда ночью мне снились кошмары. Она заслужила спокойную жизнь.

— Завтра утром начнем оформлять бумаги, — проговорила Ябом. — Тебе понадобятся паспорт и свидетельство о рождении.

— Ни того, ни другого у нее нет, — вмешалась Мари.

— Знаю, — отозвалась Ябом. — Я помогу Мариату получить документы.

— Отлично. — Я выдавила улыбку. — Как скажете.

В лагере мы к тому времени жили почти два года. Для Мари, Абибату и Фатматы один день мало отличался от другого. Они проводили время за разговорами, дожидаясь, когда мы с кузенами вернемся и принесем собранную милостыню или купленную на рынке еду. Женщины, включая Фат-мату, которая вместе с Абдулом теперь постоянно жила в лагере, занимались готовкой. Мари, моя тетя, больше всех рвалась обратно в деревню — все равно какую. Подобно старой Мабинту, она страдала от вынужденного безделья. Они с Али надеялись получить один из строящихся для ампу-тантов домов и понимали, что на переселение понадобятся деньги. А достать их можно было только у иностранцев.

Месяца четыре прошло с тех пор, как мы с Биллом говорили по телефону. Он прислал посылку с одеждой в западном стиле, в том числе с брюками и футболками на пару размеров больше моего, и около 150 000 леоне (50 долларов). По словам Камфорт, канадец обещал прислать еще. А вот о том, чтобы забрать меня к себе, он даже не заговаривал, что расстраивало Мари и Али.

— С тобой случилось ужасное, — сказала мне тетя, — но плюсы нужно видеть во всем. Сейчас плюс состоит в шансе найти человека за границей, который приютит тебя и даст образование, необходимое для устройства на работу. А когда появятся деньги, ты сможешь помогать нам, твоей семье.

Я хотела порадовать Мари. Хотела сделать все правильно.

Как и Камфорт, Ябом назвалась социальной работницей, хотя и ее я в лагере раньше не встречала. Поначалу она придерживалась той же тактики.

— К нам обратился один человек, — заявила она.

Никогда прежде я не видела, чтобы руки человека так активно участвовали в разговоре. Они взлетали в воздух, подчеркивая каждое слово Ябом. Какое-то время я следила за ее руками, потом переключилась на гладкую лоснящуюся кожу и большие круглые глаза.

— Он живет в Англии и собрал деньги, чтобы ты прилетела к нему и получила медицинскую помощь, — продолжала женщина.

— Какую именно медицинскую помощь?

О — Этот человек, Дэвид, хочет устроить тебя в больницу, где помогают потерявшим руки и ноги в авариях и на сельхозработах — пояснила Ябом. — Там тебе сделают руки-протезы, за которые он заплатит. Ты знаешь, что такое протезы?

— Нет, — ответила я. Это слово не значило для меня абсолютно ничего.

— Ну… — Ябом подбирала подходящее объяснение. — Дэвид собирается оплатить тебе… Как бы получше выразиться? Искусственные руки.