— Фу, гадость какая!

Продолжая смеяться, Адамсей заявила, что могло быть и хуже:

— Тебя могли выдать за Абу.

Мы захихикали, представляя себе старого вдовца из Магборо, который день-деньской сидел в тени своей хижины и смотрел в землю. Впоследствии у нас с Адамсей появилась новая забава: мы вспоминали деревенских мужчин и подбирали им в пару девчонок. Адамсей я «свела» с деревенским главой (в Магборо он считался кем-то вроде мэра) — высоким тощим стариком, у которого уже была большая семья.

Через несколько дней после разговора со мной Салью и его родители пришли потолковать с Мари и Али. Нас с Адамсей отправили играть на улицу, хотя уже стемнело, а утром нам надо было спозаранку идти на ферму. Мы прокрались к окну и вытянули шеи, чтобы подслушать, но ничего не вышло: в доме говорили слишком тихо.

Утром, когда мы сажали батат, Мари отвела меня в сторону и объявила, что Салью хочет взять меня второй женой.

— Свадьба состоится через несколько лет, — сухо сказала она.

— Не хочу я замуж за Салью! — заартачилась я.

— Мариату, он друг моего мужа. — Мари перестала сажать овощи и строго взглянула на меня. — Если не найдешь никого другого, выйдешь за него.

Как ни странно, другой кандидат нашелся довольно скоро. В соседней деревне жил милый парень Муса, всего на пару лет старше меня. Его семья работала на той же ферме, поэтому мы были знакомы с самого детства, когда занимались посадками. А еще Муса с родителями приходил в Магборо вечерами петь и танцевать.

Как-то раз после обеда мы с Мусой устали вскапывать землю, сели отдохнуть рядом и разговорились. Посплетничав о других детях, мы пошли купаться и весело брызгались друг в друга, а потом сидели на берегу, опустив ноги в прохладную воду реки. Так у нас и повелось: мы заканчивали работу пораньше, болтали, плавали и снова болтали. Мне нравилось быть рядом с Мусой: по телу растекалось приятное тепло.

Однажды Муса взял меня за руку и сказал:

— Когда подрастем, мы с тобой поженимся и заведем детей.

Я передала его слова Мари, но она раздраженно заявила:

— Отец Мусы — человек богатый, он не позволит сыну жениться на бедной девушке.

У меня засосало под ложечкой, но я прикусила язык: детям в Сьерра-Леоне запрещено перечить взрослым. В тот вечер перед сном я долго плакала, старательно пряча лицо, чтобы не показывать слезы Адамсей.

На следующий день, встретив Мусу на ферме, я перехватила его взгляд и улыбнулась. «Вот увидит его отец, как мы счастливы, и даст согласие на наш брак», — сказала я себе. Вспомнилось, как папа говорил о моем везении. «Может, мне снова улыбнется удача», — думала я.

Но потом в нашу жизнь ворвались мятежники, и все изменилось.

Перемены начались в сезон засухи, когда мне исполнилось одиннадцать. В Сьерра-Леоне пришла война, и наш деревенский глава услышал, что жестокие повстанцы, которые громят деревни и убивают людей на востоке страны, движутся в сторону Магборо. Мятежники хотели свергнуть правительство, которое обвиняли в коррумпированности и нежелании помогать народу. Среди воюющих попадались представители разных племен Сьерра-Леоне, включая наше племя темне. Я не понимала, зачем повстанцам убивать бедняков и занимать наши деревни, зачем им отнимать у нас еду и спать в наших хижинах, но, судя по всему, именно этим они и занимались.

Как только появлялись слухи о приближении мятежников, деревенский глава приказывал всем жителям Магборо бежать в буш[1]. В первый раз мы не взяли с собой ничего: бросили дома и несколько дней прятались в кустах, слушая, как животы урчат от голода. После благополучного возвращения в деревню Мари и Али решили как следует подготовиться. Пустые мешки из-под риса они наполнили касса-вой и сушеными овощами; все члены семьи сложили в котомки смену одежды и циновки, чтобы спать. С тех пор, когда деревенский глава говорил о приближении мятежников, мы хватали приготовленные пожитки и гуськом уходили в буш вслед за Али.