— Я не знаю, на что ты рассчитываешь, но почему-то уверен, не ограничишься пастьбой баранов, — после легкой заминки выдал Писарь. — Скорее повторишь фокус с шерстью.
— Ох, — невольно вздыхаю. — Мои планы — это пока ветер. И во что выльются, одни боги в курсе.
— Я заведовал хозяйством у патриция, и хозяин никогда не оставался внакладе, — гордо заявил он. — Достаточно знаю о том, с кем из коммерсантов и владельцев поместьев правильно иметь дело в приморских городах, а к кому категорически не стоит обращаться.
— Бирюк не хуже способен подсказать, — скептически сообщаю, наталкивая на продолжение.
— Мавретанцам дают не лучшую цену. Цеха давно между собой согласовали общую. Скупщики лишь внешне дружелюбны. А я знаю, к кому обратиться!
— Я тебя услышал, — говорю, потянув паузу. — Ничего обещать прямо сейчас не могу. Сначала должен побывать на родине, добиться признания и кое-что проверить. Потому что собираюсь торговать отнюдь не шерстью. Пока, — заметил его заинтересованный взгляд, — ничего не скажу, чтоб не сглазить. В любом случае мне может пригодиться грамотный и толковый человек, которому доверяю. Ты понимаешь?
Он кивнул.
— Не знаю, что у тебя на уме, но поклянусь никому ничего не говорить.
— Это слова, — произношу почти ласково. — Если выгорит, появятся большие деньги или немалая власть. И тогда неизвестно, как себя поведешь. От иных предложений не отказываются. Потому лучше приди ко мне и честно признайся, когда угрожать станут или покупать секреты. Иначе… — Провел рукой по горлу. — И это не угроза. Так будет. Я мавретанец только наполовину, тем важнее сохранить честь-нанг в глазах окружающих. Даже не надейся на снисхождение, если не поступишь правильно. Согласиться под угрозой стали у горла и сообщить или промолчать о том — достаточно. Рано или поздно узнаю. Ясно?
— Предельно, — подтвердил Илак, подумав, что у его собеседника даже слова и интонации истинного мавретанца, что б ни говорил и на кого б не был похож внешне.
— Вот и славно. Договоры положено выполнять, и условия обязательно обсудим, когда до этого дойдет. Завтра поговорю с Бирюком, когда прочухается. Вряд ли ты ему особо нужен. Но отработать должок придется.
— Я понимаю, господин.
— Вот и не забывай об этом, — сказал, подразумевая уважительное обращение. — Никогда.
Глава 9
Жреческая обитель
Шум был слышан задолго до въезда в Хетар. Стоило приблизиться, и обнаружились первые пьяные, а потом стали попадаться массово. Многие охотно были готовы угостить новых людей и под визг музыкальных инструментов сплясать. Хотя на нормальные танцы это мало походило. Прыжки, махание оружием. Вечно после этого несколько раненых и покалеченных получаются на пустом месте. Правда, народ относится к таким вещам с пониманием и до серьезных стычек не доходит. Растаскивают загулявших моментально. Пусть и нет специальной службы или городской стражи, однако кланы умеют поддерживать порядок при необходимости.
Дело в том, что Хетар мало напоминает нормальный город. Когда на склоне горы начали разрабатывать рудник, здесь жило совсем немного народу, и все они занимались торговлей и сельским хозяйством. Благо и река течет с высот. Со временем разработок стало несколько, а по соседству с шахтами и плавильные печи появились. Дома заполнили ущелье почти полностью и взбирались на соседние холмы. Первоначально несколько кланов жили отдельными поселками возле своих месторождений, однако давно наиболее состоятельные стали селиться в одном квартале, расположенном в северной части долины. Менее богатые, пришлые из подчиненных кланов или чужаки с побережья, работающие ремесленниками или на добыче железа, жили в своих районах.
Естественно, никакой стены в таких условиях не поставишь. Но она и не требовалась. За все время существования Хетара никакие враги здесь не появлялись. Слишком заинтересованы были окружающие племена в нормальном существовании города. Здесь добывали руду, производили сталь и создавали множество необходимых предметов. А через долину шли дороги в нескольких направлениях. Поселение стало не только производственным, но и коммерческим центром.
— Праздник какой-то? — спросила, оглядываясь на приплясывающих у костров людей, Светлая.
Обычно собирают со всего квартала всякий хлам, накопившийся за год, и поджигают, символизируя этим расставание с прошлым.