В итоге сербские король и королева, ставшие жертвами государственного переворота, были захоронены на территории Воеводины, в настоящее время (до Первой Мировой войны) входящей в состав Австро-Венгрии. Я понимаю, что проавстрийская позиция покойного короля для сербов была крайне непатриотичной, а королеву Драгу любили не больше, чем чертовку на метле, но зачем же было потрошить саблями ее уже мертвое тело и отрезать груди этой немолодой женщине? У того, кто это сделал, по моему мнению, крыша изначально съехала на разных садомазохистских сексуальных извращениях. Мы, бойцы невидимого фронта императора Михаила, стараемся не вкладывать в свои акции ничего личного, заботясь только об их эффективности, и для меня такой разгул мстительных эмоций кажется африканской дикостью.
Впрочем, на этом та история отнюдь не заканчивается. По итогам переворота на сербский престол взошел пророссийски ориентированный король Петр Карагеоргиевич, который был крайне благодарен заговорщикам за свое возвышение. И все бы хорошо, да только несет от той истории душком, как от выгребной ямы. Впрочем, Драгутин Димитриевич от каких-либо высоких постов отказался наотрез. Однако, как говорили тогда в Сербии, «…никто нигде его не видел, но все знали, что он делает всё…». С 1903 года по 1905 год служил в Военной академии в качестве преподавателя тактики. Наверное, обучал кадетов тому, как правильно осуществлять вооруженные перевороты. Затем вернулся в Генеральный штаб, откуда его откомандировали для продолжения образования в Берлин, и уже оттуда он приехал в Россию. В Санкт-Петербурге изучал опыт русской армии, полученный за время скоротечной войны в Корее. Лично знаком с генералом Бережным, которого считает образцом офицера и патриота. По возвращении в Сербию, с сентября 1906 года по март 1907 года, капитан Димитриевич продолжал свою службу в Генштабе. Затем занял должность помощника начальника штаба Дринской дивизии, в которой пребывает и по сей день.
Это, так сказать, официальная страница биографии этого человека. В неофициальной своей ипостаси Апис является членом тайной националистической сербской организации, которая позже станет известна под названиями «Черная рука» или «Единство или смерть». Цель у этого сборища масонов-карбонариев абсолютно нереальная и, я даже бы сказал, идиотская. Это надо было додуматься до идеи объединить всех южных славян в одно государство; при этом Сербии отводилась такая же роль, как и Сардинии при процессе объединения Италии. Тут надо отметить, что несмотря на то, что в общих чертах идеи заговорщиков осуществились после первой мировой войны, ничем хорошим это не кончилось. Все мы, пришельцы из будущего, помним, с каким грохотом в начале девяностых распалась Федеративная республика Югославия и какого количества крови, горя и слез этот распад стоил ее народам. Заставить жить в одном государстве на дух не переносящих друг друга сербов, хорватов, словенцев и македонцев (которые на самом деле есть западные болгары), а также албанцев, которых на территории будущей Югославии тоже хоть отбавляй – это куда хлеще, чем запрягать в одну телегу строптивого коня, трепетную лань, лебедя, рака и щуку.
Впрочем, император Михаил высказался по этому поводу вполне определенно. Никаких поползновений сербов в сторону Македонии, которой уже уготована судьба западной Болгарии, допускать ни в коем случае нельзя, и в то же время для них должны быть открыты направления для экспансии в сторону Боснии, Герцеговины, Хорватии, Словении и побережья Адриатического моря. Пусть там проявляют свои таланты, примучивают албанцев и босняков, а также с незапамятных времен ориентированных на Европу хорватов и словенцев. По моему мнению, стоило бы дать этим областям нынешней Австро-Венгрии полную независимость, превратив их в карликовые государства, и пусть выживают как хотят; но, видимо, у Михаила свои резоны отдать эти территории под власть Белграда. Наверное, это для того, чтобы сыр, всунутый нами в мышеловку, казался сербам особенно жирным. Чем бы сербское дитя ни тешилось, лишь бы оно не подралось с другим, не менее капризным, болгарским дитем. Ссора между сербами и болгарами будет в радость только нашим врагам, и мы всеми силами намерены ее предотвратить.
Официальные переговоры с королем Петром Карагеоргиевичем и его министрами, представляющими явную власть, проведет наш министр иностранных дел Петр Дурново, который как раз сейчас заканчивает свои дела в Афинах. А вот неофициальные переговоры с главой тайной власти, этим самым Димитриевичем-Аписом, придется вести уже мне, на что в моем распоряжении имеются особые полномочия. Дед по своим каналам начал готовить этот визит еще с полгода назад, и вот теперь, когда мои верительные грамоты подтверждены, мне предстоит довольно нелегкий разговор. И хоть в случае осложнений я смогу в одно касание без звука убрать этого Аписа и без всяких подозрений покинуть ресторан и сам Белград, такой исход нашей встречи будет провалом моего задания. Поэтому придется собрать в кулак всю волю и самым убедительным образом улыбаться человеку, который лично мне категорически неприятен. Ну ничего – не стошнило три года назад, когда ручкался с Джейкобом Шиффом и так называемым полковником Хаусом, думаю, что не стошнит и сейчас. Тем более что там были настоящие, отборные вражины, на которых клейма негде было ставить, а тут – всего лишь большой ребенок, не наигравшийся в заговорщиков и одержимый очередной завиральной идеей слепить большое государство из того, что валяется под ногами. К такому можно и нужно проявлять снисхождение, в отличие от тех же представителей мировой закулисы.
И вот мы с Аписом сидим в отдельном кабинете действительно фешенебельного ресторана, и стол на двоих перед нами ломится от аппетитных блюд сербской кухни. Апис, так же. ю как и я, чтобы не привлекать к себе внимание, одет в штатское, да только на нем эта маскировка смотрится как седло на корове, если так, конечно, можно выразиться про картину, когда кадровый офицер с «вильгельмовскими», загнутыми вверх усами, старается выглядеть штатским. Я же еще со времен подготовки к американскому визиту научился носить дорогие штатские костюмы с изяществом аристократа, причем так, чтобы они не наводили на мысль об офицерской форме. Но впрочем, это все антураж. Ну, встретился зачем-то в дорогом ресторане переодетый в штатское Апис с аристократом немного восточной наружности… Кого это заинтересует? А если кого-то и заинтересует, тот будет держать язык за зубами. С капитаном Димитриевичем и его дружками шутки плохи; если что, эту истину подтвердит хоть последний сербский король из династии Обреновичей. Есть еще, конечно, разведка Австро-Венгрии, но ей факта единичной встречи для далеко идущих выводов будет все же недостаточно.
Кстати, вблизи Апис оказался даже массивнее, чем на фотографиях. Окинув меня внимательным взглядом, он придвинул свое кресло к столу; при этом оно жалобно заскрипело под его весом.
– Добрый день, господин Бесоев, – с развязанной бесцеремонностью сказал мой визави, – смотрю я на вас и не верю – неужели вы и в самом деле с той самой знаменитой эскадры?
– Напрасно не верите, господин Димитриевич, – ответил я, – в противном случае я бы тут перед вами не сидел.
– Ну и как там? – вроде бы равнодушно спросил Апис, на самом деле ожидая моего ответа с затаенной надеждой.
– Там плохо, – ответил я, – иначе бы нас тут не было. Плохо именно для России, потому что за счет своего размера она способна держать удар и, переждав тяжелое время, переходить в контрнаступление. Для Сербии положение такое, что вообще хуже не бывает…
– Австрияки? – загораясь гневом, спросил мой визави.
– Австро-Венгрии и династии Габсбургов не существует почти сто лет, – отрезал я, – но тем не менее ненависть к сербам в Европе цветет и пахнет. И эта ненависть не только удел ваших ближних соседей, а также австрийцев и немцев. Вас ненавидят даже Англия с Францией, а ведь с ними сербы рука об руку воевали в двух больших войнах в составе одних и тех же коалиций. Вы мерзкие, гадкие, на вас вешают всех собак даже в том случае, если во время боевых действий одинаковую жестокость проявляли обе стороны. При этом ваши преступления обязательно заметят, а преступления ваших противников – нет. Даже если не было никаких преступлений, вас ненавидят уже за то, что вы не хотите безропотно умирать, когда вас уже списали со счетов, а на самом деле в вас видят этаких маленьких русских, на которых можно выместить все свои обиды и разочарования оттого, что не удалось сломать Большую Россию. К нам они лезть боятся, потому что это равносильно самоубийству; и злость, происходящую от этого факта, вымещают именно на вас.
– И что же – вы, русские, – вспыхнул мой собеседник, – спокойно смотрите на то, как убивают ваших братьев?
– А что мы можем сделать, – спокойно ответил я, – если ваши правители сами отказываются от нашей помощи, потому что их поманили из Берлина, Лондона или Парижа? Что мы можем сделать, если у власти в Сербии находятся люди, стремящиеся привести ее во враждебный нам политический блок; что мы можем сделать, когда ваше руководство само сдает один рубеж обороны за другим и обращается за помощью только тогда, когда остается только полная капитуляция? При этом временные успехи могут так вскружить вам голову, что вы перестаете слушать всяческих советов и непременно влипнете в такое кровавое дерьмо, вытаскивать вас из которого не хватит сил даже у России. Не буду вдаваться в подробности, но поверьте, что это именно так. Никто не захочет вступаться за страну, ради которой потребуется ввязаться в серьезную войну, но руководство которой продает своих союзников с такой же легкостью, как семечки на рынке. Еще вчера вы вместе воевали с общим врагом, а завтра вцепитесь своему недавнему союзнику в глотку. Особенно нас расстраивают сербо-болгарские ссоры, потому что если счистить с этих двух стран шелуху прозападных политиков, только они могут быть нашими искренними союзниками.
– Так что же нам делать, – опустив плечи, спросил Апис, – ведь Сербия – маленькая страна, и не в состоянии защитить собственные интересы? Там, за рекой, уже Австро-Венгрия и вражеская осадная артиллерия откроет по нашей столице огонь через полчаса после объявления войны.
– В таком случае, – ответил я, – мой император должен быть полностью убежден в том, что на этот раз его не предадут – и тогда первый выстрел по Белграду с австрийской стороны будет означать, что русские войска переходят австрийскую границу на всем ее протяжении. Единственное условие – вы должны быть верны своим союзническим обязательствам в отношении России, и вы должны любой ценой избегать конфликта с болгарской армией, которая тоже является нашим союзником. Вот посмотрите…
С этими словами я вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо план будущих территориальных изменений на Балканах и передал его собеседнику. Минут пять Апис внимательно изучал схему расчленения турецких и австро-венгерских территорий, потом поднял на меня тяжелый взгляд.
– И за это, как я понимаю, – спросил он, – вы готовы предложить нам безоговорочную военную поддержку?
– Да, готовы, – сказал я, – и даже, больше того, мы настаиваем именно на таком решении территориального спора, ибо оно позволит значительно снизить жертвы среди русских, сербских и болгарских солдат и сделать нашу будущую победу безоговорочной. Зачем вам Македония с чуждым болгароязычным населением, когда на север от Сербии проживают родственные вам народы, отличающиеся в основном вероисповеданием? Если вы соглашаетесь на предложенный нами вариант, то получаете полную поддержку Российской империи в уничтожении Турции и Австро-Венгрии и создании свой Великой Сербии в указанных границах. Если же вы отказываетесь координировать наши действия, то в таком случае барахтайтесь сами, потому что для полного военного разгрома Австро-Венгрии союзническая поддержка Сербии нам будет желательна, но не обязательна. Надеюсь, я вам все достаточно хорошо объяснил? Если мы решили отправить империю Габсбургов в морг, то она там обязательно будет – с вашей поддержкой или же без нее.