Игроки вопросительно подняли брови, но Кобзарь лишь подавал им непонятные знаки и то и дело оглядывался. Вдруг между плечами Тео и Вика высунулось ехидное личико Шнырялы.

— Ее?

— Ее!

— Бабку-ежку?

Кобзарь попытался разлепить губы, но будто невидимая рука сжимала ему рот, и он мог лишь мычать. Кобзарь прижал кулаки к вискам, поднатужился и, придвинув лицо так близко, что чуть не столкнулся лбами со Шнырялой, выдавил:

— Л…

Где-то бабахнуло. Кобзарь, выпучив глаза, натянул на уши поля шляпы. Все оглянулись: над городом таял огромный красный цветок — последний из фейерверков. На лице Кобзаря отразилось облегчение, он попятился к смерчу и через десяток шагов оказался в объятиях ревущего ветра. Глашатай помахал платочком на прощание, и спустя пару мгновений его пестрая фигурка растаяла в воздушных потоках.

Шныряла сплюнула на место, где только что стоял Кобзарь.

— Это уже ни в какие ворота! — завыла она. — Поди туда, не знаю куда, принести то, не знаю что! Рискуй своей задницей сотню раз! Суй нос в логово жутких тварей! Ах, объяснить? Да зачем, так неинтересно! Добро пожаловать на Макабр, дамы и господа… Тьфу, как же он меня достал, этот розовый… пернатый… рюшчатый…

В горле Шнырялы заклокотали десятки ругательств. Змеевик, прищурившись, смотрел вслед уплывающему вихрю. Тео нахмурился.

— Что он хотел сказать?

— Если то, что сказал Волшебный Кобзарь, верно — нам действительно стоит остерегаться. Дика…

Шныряла продолжала изрыгать ругательства.

— Дика, послушай! И вы, Санда, Тео… — Взгляд Вика скользнул в сторону Раду, но он смолчал. — Сейчас, как никогда, нельзя расставаться. Слышите?

— И что предлагаешь? — фыркнула Шныряла. — Поселиться вчетвером и забаррикадировать дверь от Йонвы? Да пусть лезет, я этому бледнолицему зенки-то…

Шныряла сделала жест, будто раздирает кого-то в клочки.

— Нет.

— Неужто?

— Не вчетвером, а втроем.

— То есть?